Алессандро Барикко - Избранные произведения в одном томе

— Это была репетиция оркестра, — ответил ему Ферри Берример, который, кроме обязанностей владельца гостиницы, исполнял еще и самую низкую фа-диез в гуманофоне.

— Оркестра?

— Ну да.

— Мне показалось, их было по крайней мере семь — этих оркестров.

— Нет, только один.

— И он всегда так играет?

— Как — так?

Горо выпил остатки кофе.

— Неважно.

Стекольный завод, как он узнал, — еще существовал. Он находился в двух километрах от города.

— Но он уже не тот, с тех пор как не стало Андерсона.

— Андерсон — это чей патент?

— Андерсон, старина Андерсон. Его уже нет. И все уже не так, как когда-то.

К дому мистера Райла, стоящему на холме, прямо над заводом, он подъехал на колымаге Гарольда. Гарольд проделывал этот путь каждый день.

— Послушайте, можно вас спросить одну вещь?

— Слушаю.

— А этот оркестр… который играет в городе… он всегда так играет?

— Как — так?

Гарольд высадил его у тропинки, ведущей к дому Райла. Горо хотел ему заплатить, но тот отказывался. Он проделывает этот путь каждый день. Правда. Ну ладно, спасибо. Не за что. Поднимаясь по каменной дорожке, петлявшей среди лугов, Горо подумал, как бы подумал любой человек на его месте, — как, должно быть, прекрасно здесь жить. Вокруг — чудная деревенская местность, живущая по своим заведенным правилам. Одна только вещь на мгновение заставила его задуматься, только одна: «Странное место для памятника локомотиву» — мелькнуло у него в голове, и он двинулся дальше.

Он подошел к воротам дома как раз в тот момент, когда они открывались и из них выходил человек. Ему было, должно быть, лет сорок. Высокий, темноволосый, со странным взглядом. Длинный шрам тянулся от левого виска к подбородку. Мистера Горо охватила паника: его застали врасплох. Он вынул из кармана газетную вырезку: как, черт возьми, его зовут, — Байл, Барл, Рал, нет, — Райл, вот-вот — Райл.

— Я ищу мистера Райла… мистера Райла со Стекольного завода Райла.

— Это я, — улыбаясь, ответил человек с длинным шрамом и странным взглядом.

Горо сунул вырезку в карман, поставил большой кожаный портфель на землю и, выпрямляясь, медленно поднял глаза на человека, стоящего перед ним. И прежде, чем его глаза встретились со странным взглядом мистера Райла, он произнес:

— Меня зовут Гектор Горо.

Сначала они поели. Овальный стол, тарелки с золотым ободком, льняная скатерть. Когда мистер Райл разговаривал, он вел себя весьма своеобразно. Он выравнивал ножом хлебные крошки, упавшие рядом с тарелкой, потом пальцем разбрасывал их и снова выравнивал, выстраивая более длинную линию. Кто знает, где он так научился. Рядом с ним сидела женщина, которую звали Джун. Горо подумал, что она одета как девочка. Он подумал также, что никогда прежде не видел такой красивой девочки. Ему нравилось смотреть, как она говорит: можно было смотреть на ее губы и не бояться показаться нескромным. Она расспрашивала его о Париже. Ей хотелось знать, большой ли он.

— Достаточно большой, чтобы заблудиться.

— А он красивый?

— Если в конце концов вы найдете дорогу обратно, то да… очень красивый.

Еще за столом сидел мальчик. Это был сын мистера Райла, его звали Морми. Он не произнес ни слова. Он ел медленно и аккуратно. Горо не понял до конца, как это у мальчика такая темная кожа, — ведь ни у мистера Райла, ни у Джун кожа не была черной. Зато он понял наконец, на миг встретившись с ним взглядом, что же такого странного было в глазах его отца: это было удивление. Глаза Морми выражали совершеннейшее изумление, которое отчасти присутствовало и во взгляде его отца. Должно быть, так всегда у детей, подумал Горо: они рождаются, неся в себе что-то, чем их отцов жизнь одарила лишь наполовину. Если у меня когда-нибудь будет сын, подумал Горо, аккуратно разрезая тонкий кусок мяса в черничном соусе, он родится сумасшедшим.

Поев, они поднялись из-за стола. Все, кроме Морми, который все еще хлебал бульон и неизвестно было, когда он закончит обед. Джун оставила их одних.

— Должно быть, вы приедете когда-нибудь в Париж… — сказал ей, прощаясь, Горо.

— Нет… не думаю, что это случится. Правда.

Но произнесла она эти слова весело. Надо было слышать, с какой радостью она произнесла: «Нет… не думаю, что это случится. Правда». Вот так.

— Триста пятьдесят метров?

— Да.

— Пять нефов триста пятьдесят метров длиной и тридцать высотой?

— Именно так.

— И все это… все это из стекла.

— Из стекла. Из железа и стекла. Ни грамма камня или цемента, ни грамма.