Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

— Мы сразились, но врагов оказалось больше, — наконец нашелся он. — Не помню, как меня взяли, должно быть, съездили чем-то по затылку. Я даже не видел. Вы не знаете, для чего нас здесь держат? — спросил он, прилагая усилия, чтобы голос не дрожал. — Я кушать хочу.

— Я здесь недели две, — Амакаву вновь подошел к решетке, — за это время многого навидался, но что касается кормежки, могу сказать, что кормить кормят, хотя… — Он махнул рукой.

— А кто нас пленил и зачем? — Тико почувствовал, как комок слез сдавил горло, а в глазах защипало. — Я домой хочу.

— Когда меня притащили сюда, здесь было человек шесть, всем по десять-тринадцать лет или около того. — Голос Амакаву дрогнул. — Каждую ночь они кого-то убивают, а вот там, на восточной стене, есть балкон, на него приходят двое — оба завернутые в черные покрывала. Жуть. Один повыше, другой совсем маленький, просто карла, и оба смотрят на то, что происходит внизу. А потом берутся за руки и уходят.

— Где балкон? — Тико подошел к решетке, и Амакаву показал рукой направление.

— Сейчас не очень видно, свет из окон мешает, но ночью, когда зажжены фонари и факелы…

— Вижу. — Колени Тико затряслись, по лицу покатились слезы. — Нас тоже убьют?

Амакаву молчал.

— Я не хочу умирать. — Тико сжал кулаки. — Скажи, мы ведь выберемся отсюда?

Амакаву пожал плечами.

— Постой. — Тико лихорадочно соображал. — Ты сказал, что убивают каждую ночь и что ты находишься здесь уже две недели.

— Ну да, — подтвердил Амакаву, сделав трагическое лицо. Ему самому казалось, что в этот момент он похож на Хатимана, бога, покровительствующего военным.

— А почему тогда убили всего шесть человек? — Тико впился глазами в лицо Амакаву.

— Ну, — Амакаву выглядел смущенным. — Я же сказал, что их было шесть, когда я здесь только появился, а потом приводили и других… А впрочем, не каждую ночь убивают, иногда по несколько дней эти двое не наведываются, иногда только пытают. Вот, парню одному все пальцы отрезали. Как он визжал!..

Мальчики молча вернулись на свои подстилки.

— Знаешь, я бы, наверное, тоже визжал, — наконец честно признался Тико. — Очень не люблю боли.

Амакаву хотел сначала высказать что-то о сыне и внуке поверженных врагов, но потом решил не подливать масла в огонь.

— Я, наверное, тоже, — признал он.

— Когда тебя будут резать, я закрою уши и сделаю потом вид, будто бы ничего не слышал, — благородно предложил Тико.

— Тогда я тоже. — Амакаву посмотрел в сторону клетки Тико с уважением.

— Значит, не враги? — с надеждой в голосе задал мучивший его вопрос мальчик.

— Друзья. — Амакаву подлетел к решетке и отсалютовал Тико. Растроганный Тико отдал салют Амакаву.

Нет, не так он представлял свой последний день в Японии, наверное, по уму, следовало попариться в баньке, в последний раз посетить какой-нибудь чайный домик, провести ночь с очаровательной девушкой… Всякий раз, поругавшись с женой, Ал мечтал, как будет возвращаться домой, но обычно повод оказывался недостаточно сильным. Поэтому он забавлялся тем, что представлял, как будет прощаться со своими владениями, отдавать последние распоряжения в порту, налаженная торговля с Англией, дело его жизни, требовала, чтобы Ал назначил себе замену, отдал распоряжения… Он рассчитывал увидеть в последний раз своих друзей, Иэясу, может быть, даже посетить монастырь, в котором нашел свое последнее земное пристанище дед Фудзико и Тахикиро, все еще бодрый и сварливый как тысяча чертей Хиромацу, он мог бы сделать тысячу дел и… вновь никуда не отправиться.

Потому что кто-то непременно косвенно отговорил бы его от столь решительного шага. Как это было в прошлый раз, когда Ал уже совсем было отчаялся сделать что-либо сносное в консервативной Японии, отчаянно мешал наследник Тайку Хидэёри, который, засев в своем осакском замке, планомерно и со вкусом гадил Токугава-сан и его сторонникам. Ну да, ну да, парень родился слишком поздно, и к моменту смерти отца не мог стать компаку, а свято место пусто не бывает, и если бы император не назвал в 1603 году Токугава-сан сегуном, это место занял бы кто-то другой, например, сбежавший в неведомые края комендант осакского замка даймё Исидо.