Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

Он не помнил, как заснул, хотя во сне ему снилась дверь с глазами, глаз было много, и все они внимательно вглядывались в самое сердце мальчика. А на следующее утро он вдруг проснулся в просторной комнате, одна из стен которой представляла собой бамбуковую решетку. Обруча не было, цепи тоже, и Тико сразу же поднялся и, подойдя к решетке, попытался просунуть сквозь прутья голову. Он находился в длинном коридоре с высокими, расположенными под потолком окнами, откуда лился серебристый свет. Напротив друг друга вдоль по коридору располагались точно такие же клетки, как и та, в которой оказался Тико.

— Если я сплю, то это очень странный и плохой сон, — решил мальчик. — Если я умер, мое посмертие ужасно. — Он стоял некоторое время, силясь разглядеть обитателей других камер-клеток, но ничего не получилось.

Не зная, что бы еще предпринять, он завыл по-собачьи, слушая возникшее эхо.

— Эй, ты чего шумишь? — где-то рядом раздался недовольный мальчишеский голос. — Спать мешаешь.

Тико припал к решетке, пытаясь разглядеть говорящего.

Где-то в глубине камер раздалось шуршание, и за решеткой клетки напротив Тико появился юноша в коричневом кимоно и с длинной челкой, как у него самого.

— Ты кто такой? Сегодня привезли? — Парень окинул Тико насмешливым взглядом, наверно, решил держаться с ним, как взрослый с ребенком. Но Тико нисколько не обиделся такому отношению, как раз напротив, он был рад-радешенек уже оттого, что оказался в этой тюрьме не один.

— Я Тико из рода Мусумото, — вежливо представился он. — Мой отец — даймё Мисру, внук даймё Юя и правнук покойного даймё Оноси, мне девять лет. Я христианин. А как зовут вас?

— Я Амакаву Грюку, сын Арекусу Грюку, хатамото самого сёгуна Токугава-но Иэясу, держал путь из Иокогамы в Эдо, куда отправился для того, чтобы вступить в личный отряд Токугава в качестве вакато. По дороге на нас напали ронины, я дрался и убил несколько человек, а потом меня оглушили чем-то и я… Ну, в общем… — Амакаву было неприятно признавать, что попал в позорный плен. — А когда и где взяли тебя?

— Личный отряд! Не врешь? — Тико прищелкнул языком. — Я видел Токугава прошлым летом, — сообщил он после минутной паузы. Особо гордиться ему было нечем, Оноси проиграл в войне, встав на сторону злейшего врага Токугава Исидо, от расправы семью спасло вмешательство сына Тайку Хидэери, который лично знал Юю — деда Тико. Благодаря его своевременному заступничеству род некогда знаменитого даймё и члена Совета регентов Оноси не был уничтожен, хотя и пребывал в забвении, живя в оставленных им сёгунатом владениях на севере страны.

— Я уже вышел из того возраста, когда врут, чтобы не получить по заднице, — глубокомысленно сообщил новый знакомый, пытаясь припомнить, что говорил отец об даймё Оноси и его потомстве, но сведений было катастрофически мало.

Тико спокойно стоял у решетки, не мешая Амакаву сосредоточиться. В отличие от нового приятеля, он сразу же вспомнил Арекусу Грюку, или Золотого Варвара, как называли его в семье.

— Так, значит, мы… — Амакаву пытался вспомнить какие-нибудь факты прошедшей войны, блеснув знаниями перед незнакомым мальчиком, но ничего не получалось.

Помог ему Тико.

— В смысле, что в «Войне Провинций», как ее теперь стали называть, наши кланы сражались на разных сторонах. — Он просительно посмотрел на Амакаву, опасаясь, что тот сейчас уйдет в свою камеру, оставив его одного.

— Мой отец победил, — наконец-то нашелся Амакаву.

— Ваша правда. — Тико опустил голову. — Но ведь война давно кончилась? Не так ли?

— Мой отец победил, сражаясь под знаменами Токугава, а твой проиграл. Вот. — Амакаву торжествовал.

— Тогда мой отец был еще восьмилетним ребенком. — Тико сделалось неприятно, и он отошел в глубь своей камеры и сел на охапку гнилой соломы, служившей ему ложем.

Амакаву вернулся на свое место. Какое-то время оба напряженно молчали, первым начал Амакаву.

— Так давно тебя пленили? — делая вид, что ему это неинтересно, скучающим тоном осведомился из своего угла он.

— Может, дня два, а может, и раньше. — Тико задумался. — Меня сначала держали в другой камере, каменном мешке с глухой стеной и тяжелой дверью с прорезью для глаз, чтобы наблюдать.

— За чем наблюдать? — не понял Амакаву.

— За мной. — Тико пожал плечами. — Откуда мне знать?

— Били? — участливо осведомился Амакаву.

Тико задумался: сказать, что не били, было как-то неудобно, самого Амакаву взяли с боем, а он что же, не самурайского рода?!