Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

— Пришлите внука, и я буду уверена, что вы не передумаете. — Осиба нервно бросила взгляд в сторону второго озерца, куда должны были отправиться Дзагару-сан и Юкки, и приметила одного из своих самураев, который, не желая мешать ей, сидел на корточках возле большого валуна, готовый в любой момент кинуться на обидчиков госпожи, защищая ее жизнь и честь. — Наш разговор не закончен, уважаемый Юя-сан, — Осиба помахала рукой ожидающему ее самураю, — сообщите мне, как только пройдет ваш совет, но не ждите начала войны. Мы ведем не явную, но тайную войну. Ведем, а не будем вести. Война уже начата, и от того, как быстро вы станете нашим союзником или нашим врагом, зависит судьба вашего клана. — Она лучезарно улыбнулась Юя-сан и, грациозно подобрав полы кимоно, поспешила за своей компанией.

«Интересно, как бы поступил покойный Тайку, если бы его будущий союзник отказался прислать ему внука в заложники? — подумала было Осиба, глядя на безоблачное, чистое небо. — Похитил бы, да и дело с концом, — ответила она сама себе. — Нужно меньше думать, Осиба, меньше думать и больше делать. Вот так и никак иначе».

Вместе с самураем Осиба быстро нагнала, казалось, не заметившего ее отсутствия Дзагару, хотя возможно ли, чтобы он что-то не замечал? Не замечал человек, в обязанности которого долгие годы входили слежка и шпионаж?.. Впрочем, не важно. Если и заметил — не подал вида.

Все вместе они спустились к колодцу, возле которого стояли деревянный ковшичек и пара чашек, услужливый настоятель набрал в ковшик немного воды и, пошевелив губами в благодарственной молитве, налил воду в чашечки и подал с поклоном Осибе и Юкки. За девочку чашку взяла служанка, которая, нежно обняв малышку, привычным уже движением поднесла край чашечки к ее алому ротику.

Когда капелька воды попала в рот Юкки, девочка глотнула и начала пить.

— Мне кажется, Осиба-сан, что ваша дочь все слышит и понимает, однажды ее душа сжалась и спряталась в крохотную ореховую скорлупку, в которой она сразу же заблудилась, точно в лабиринте духов, и теперь никак не может отыскать дорогу домой.

— Как же найти эту дорогу? — Осиба уже не могла сдерживать рыдание, поэтому отвернулась от настоятеля.

— Я почему-то думаю, что Юкки вернет в этот мир что-то необычное. Что-то такое, что сможет поразить ее воображение, заставив мысли крутиться, а мозг работать. — Лицо монаха сделалось печальным. — Я боюсь, что наши тихие прогулки и рассказы о вселенных, спрятанных в садах, ничто для такой крепкой скорлупы, в которой оказалась ваша дочка. Для того чтобы принять всю глубину подобной теории, необходимо быть открытым и прозрачным. Юкки же все еще удерживает в ее убежище поразивший ее два года назад ужас. Она не может воспринять красоту цветка, озера или игру бабочек, потому что, прежде чем показывать ей все это, необходимо разрушить саму скорлупу. Сейчас, возможно, она слышит нас, отдаленно, как если бы находилась за семислойным занавесом. И если вы хотите пробиться к дочери, вам придется достучаться до ее тюрьмы. И… — монах напрягся, — да простит меня Будда! Разбить ее тюрьму! Продолжим же наши прежние практики. Завтра мои люди раздобудут для вас с Юкки более сильное лекарство. И если сердце ее не может разбудить нежная музыка, мы будем бить в металлические барабаны, и пусть льется кровь!

Сказав это, он вымыл лицо водой из колодца и, не говоря больше ни слова, направился в сторону паланкинов.

Осиба отметила, что после неудачной попытки воскресить мозг и душу Юкки, его походка уже перестала быть прыгающей, а спина вдруг сгорбилась, точно настоятель вдруг постарел и утратил сам вкус к жизни.

Побрившись и переодевшись в чистое кимоно, Ал надел на шею шнурок с медальоном, подаренным Кияма, со змеей, кусающей свой собственный хвост. Любопытная вещичка для Японии начала семнадцатого века, нечего сказать.

На рассвете Ал получил через одного из своих самураев письмо от Фудзико и теперь пытался сообразить, что делать. Во-первых, Фудзико не та женщина, что будет докучать своему благоверному, отправляя ему письмо за письмом, или, как это делали дуры в XXI веке, беспрестанно названивать своим мужьям на мобильники или заваливать ничего не значащими SMS-ками.