Оливер Боуден - Клятва пустыни

Если понадобится, она убьет главаря. Недавние сомнения ушли. Айя успокоилась, снова вспомнив наставления Байека. Нужно весь страх противника и его дурные предчувствия обратить себе на пользу.

– Ну-ну, поглядим, как ты сражаешься, – сказал главарь, все так же перебрасывая нож из руки в руку.

Айя заняла боевую стойку…

Звук летящей стрелы девушка услышала раньше, чем увидела саму стрелу. Та пролетела мимо ее уха и ударила в главаря. На мгновение Айе показалось, что стрела пронзила ему грудь. Нет, стрела лишь прорвала ему одежду под мышкой и пригвоздила главаря к дереву. Он почти высвободился, но вторая стрела прошла под другой подмышкой, зацепилась за одежду и снова сделала разбойника пленником дерева. Третья стрела вонзилась главарю между ног.

Айя обернулась. Конокрады сделали то же самое. Глаза всех были устремлены на всадника, остановившегося возле водопоя. Шарф защищал его голову от солнца. Темные глаза окружал слой кайала. По всему чувствовалось: это был опытный путешественник и такой же опытный лучник. Он вложил четвертую стрелу и раздумывал, куда ее пустить: в пригвожденного главаря или троих сообщников.

На мгновение стало тихо.

– Явился ее спасать? – все с тем же ехидством спросил главарь, осторожно трогая пробитую тунику.

– Каждому дураку понятно, что спасаю-то я как раз тебя, – сухо рассмеялся незнакомец.

Айя не могла разобраться в своих чувствах. С одной стороны, она была благодарна незнакомцу и испытывала облегчение. День, когда ей придется убивать, снова отодвинулся. А с другой – не ощущала ли она пусть и легкую, но досаду? Как-никак она успела набраться решимости, чтобы сделать этот важный шаг.

– А теперь, – продолжал незнакомец, – вам четверым нужно принять решение: умереть или убраться отсюда. Выбор за вами.

Конокрады предпочли второе и убрались, поджав хвосты, как побитые псы. Теперь Айя смогла повнимательнее рассмотреть незнакомца. Он размотал платок. Айя едва удержалась, чтобы не вздрогнуть при виде многочисленных шрамов, уродующих его лицо. Убедившись, что конокрадов и след простыл, незнакомец спешился и повторил недавние действия самой Айи: напоил лошадь, умылся и стал пить. Изучающий взгляд девушки ему ничуть не мешал.

– Сейчас ты раздумываешь, стоит ли меня благодарить, – нарушил молчание незнакомец. – Ты думаешь, должна ли это делать. А еще – будет ли твоя благодарность признанием того, что ты у меня в долгу и что однажды я могу напомнить тебе об этом долге.

Что ж, сформулировано странно, но в целом верно.

– Возможно, – уклончиво ответила Айя. – А как тебя зовут, путник?

– Бион.

– Бион из…

Ей подумалось, что этот человек умеет скрывать свои чувства. Когда он отвечал, его лицо оставалось спокойным и даже безмятежным. Но настоящая ли это безмятежность или маска, скрывающая что-то еще?

– Когда-то я был Бионом из Файюма. Сейчас – Бион из пустыни.

– Ты служил в армии?

– Верно, я служил в царской гвардии. Был махайрофором.

– Значит, твои шрамы – оттуда? И умение метко стрелять – тоже?

– Разумеется.

Как и Айя, Бион сложил руки чашей, зачерпнул воды, утолил жажду, после чего побрызгал себе на лицо и руки.

Ее шарф так и лежал на краю ограждения. Увидев, как Бион умывает лицо, Айя протянула ему шарф. Кем бы ни был этот человек, это было то немногое, чем девушка могла отблагодарить его за своевременную помощь.

Бион, кивнув, взял шарф и, словно мочалкой, оттер себе лицо.

– В нашем отряде я считался одним из лучших стрелков.

– Однако твой лук выглядит совсем новым, – сказала Айя, когда Бион закончил вытирать лицо.

Он присел на корточки и улыбнулся. Но улыбка показалась девушке какой-то поверхностной, странной, даже пустой. Бион плотно скрутил ее шарф, отжимая воду.

– Тебе не откажешь в наблюдательности.

Капельки воды падали с шарфа на борт ограждения. Бион обмотал концы ткани вокруг костяшек. Движение было странным, и Айя напряглась, сама не понимая почему.

Затем Бион повернулся к ней лицом.

Да, мы перебрались на другое место. Наш новый лагерь мы расположили между отрезком Нила, отличающимся быстрым течением, и двумя холмами. Они защищали нас от превратностей погоды. Туда мы каждое утро поднимались для занятий. Я прогонял все мысли об Айе, поскольку они отвлекали меня от главной цели: закончить обучение и вернуться к ней.

Одним богам известно, как сильно я тосковал по своей возлюбленной. Разлука с Айей угнетала меня все острее. Не знаю, замечал ли отец мое состояние. После нашего разговора, случившегося в день ее отъезда, все свои мысли об Айе он держал при себе. Его занятия со мной стали гораздо жестче, чем прежде. Отец неутомимо проверял меня на прочность, не давая никаких поблажек.