Оливер Боуден - Клятва пустыни

– Говоришь, всегда был готов? А чем подкреплялось твое желание? Какие действия ты намеревался предпринять, чтобы совместить две стороны своей жизни: «дружбу» с Айей и «работу» защитника Сивы? Как насчет желания твоей подруги вернуться в Александрию? Перечисли шаги, которые убедили бы твоего отца, что ты – достойный продолжатель его миссии? Что при любых обстоятельствах ты останешься в Сиве?

– Я надеялся…

– Ты надеялся! – громко расхохоталась Рабия. – Одних надежд недостаточно. Что еще?

Я переминался с ноги на ногу. Рабия вовлекла меня в сражение, где требовалось иное оружие, нежели меч или собственные кулаки.

– Я всегда был преданным сыном.

Рабия закатила глаза и фыркнула. И этот ответ ее не удовлетворил.

– Не густо. Что еще?

Я покачал головой:

– Но ведь и я могу спросить: а что сделал отец, дабы убедиться в моей пригодности защищать Сиву?

– Твоего отца, Байек, обуревают сомнения, – суровым, отрешенным голосом ответила Рабия. – Сомнения насчет тебя, себя самого, насчет жизни, вроде бы тебе предначертанной, где ты будешь вынужден не расставаться с оружием. Отца нужно убедить. Я еще раз тебя спрашиваю: ты уверен, что действительно хочешь идти по его стопам?

Я удивленно посмотрел на целительницу.

– Чему ты удивляешься? – сердито спросила Рабия.

– Ты повторила вопрос, который недавно задавала мне Айя.

В глазах Рабии что-то мелькнуло. Кажется, одобрение. Интересно бы знать, чтó она думает о наших с Айей мечтах и противоречивых устремлениях.

– И какой ответ ты дал своей подруге?

– Сказал, что уверен.

– Но тогда твой отец находился в Сиве. А если бы она вновь задала свой вопрос сейчас?

«А если Айя уедет в Александрию?» – намекали глаза Рабии.

– Ответ бы не изменился.

Мой голос звучал уверенно. Я стоял, выпрямив спину, и спокойно смотрел на Рабию. Сказанное больше не было детскими мечтаниями. Иной жизни я себе не представлял.

– Твоему отцу нужно было это увидеть. Возможно, тогда он бы отнесся к тебе по-другому.

Рабия досадливо покачала головой и произнесла фразу, которую я уже слышал от матери:

– Вас нужно просто столкнуть лбами.

– В таком случае отец просто не увидел того, что у меня здесь! – воскликнул я, ударив себя кулаком в грудь.

– А может, увидел слишком много, – простодушно ответила Рабия.

Я ожидал совсем другого ответа, и слова целительницы выбили меня из колеи. Происходи между нами поединок, она бы одержала несомненную победу. Но я привык к спорам с Айей. Мы нередко дискутировали об истории и философии, когда она пыталась обучить меня этим наукам.

– Поясни свои слова, – потребовал я.

– Сомнения, сомнения, – повторила Рабия, уклоняясь от прямого ответа. – Быть может, то, что увидел в тебе отец, оказалось для него слишком важным. И оно помешало разглядеть твое львиное сердце.

– А ты его видишь? – резко спросил я.

– Вижу, – кивнула Рабия. – Я вижу в тебе задатки защитника.

– Тогда почему их не увидел отец?

– Возможно, он видел лишь своего сына и это мешало ему увидеть остальное.

– Почему тогда он уехал? – спросил я, сменив тему и надеясь, что теперь моя уловка сработает. – Был ли его отъезд как-то связан с Менной?

Рабия задумалась. Ее рот двигался, словно она пыталась выковырять кусочки финика, застрявшие между зубов.

– Честно говоря, сама не знаю.

– Но ведь он говорил с тобой. Что-то шептал тебе на ухо. Разве это не было пересказом того злополучного сообщения?

Рабия досадливо покачала головой. Ее досада была вполне искренней.

– Представь себе, нет. Он лишь сказал, что для меня слишком опасно знать содержание послания.

Я схватился за голову:

– Тогда зачем я теряю время? Нужно спешно пускаться вслед за гонцом!

– За гонцом?

– Конечно. Только он может рассказать о послании.

Рабия подняла руку и вдруг широко улыбнулась, но тревога в ее глазах не исчезла.

– Подожди. Эту реку не так-то легко перейти вброд. Сам подумай: ты уедешь, а мне – объясняться с твоей матерью?

Они с матерью часто были союзницами, но уж если расходились во мнениях… Об их бурных словесных поединках рассказывали шепотом, опасаясь навлечь на себя гнев соперниц.

– И потом, ты знаешь не все. В ту ночь…

– Нет, Рабия, довольно рассказов. Я должен собираться в путь. Ты сумеешь объяснить матери, почему я уезжаю?

Рабия посмотрела на меня, удивленно вскинув бровь. На лице появилась странная улыбка, почти ухмылка.

– Будем надеяться.