Майкл Салливан - Эра Мифов. Эра Мечей

Все сидели вокруг распростертой фрэи, укрывая ее от морских ветров и по очереди держа ее голову на коленях, – палубу сильно качало.

– Тебе не удалось захватить таблички? – спросила Брин у Мойи.

Та пожала плечами.

– Вы ушли, и к нам стали относиться как к узникам. Я уж думала, нам конец, когда явились дхерги и отвели нас в порт.

Мороз и Потоп согласно закивали.

– Мы живы, – сказала Персефона Брин, – и на пути домой. Этого достаточно, и хвала Мари!

– К сожалению, я мало что разобрала на тех табличках. Хотела изучить их вчера, но…

– Она уснула, – проговорила Роан.

Брин склонила голову набок.

– Разве ты сама не спала?

– Нет, я не сплю, если нужно над чем-то поработать, а вчера у меня было полно дел. – Роан улыбнулась. – Ладно тебе, все хорошо!

Брин кивнула.

– Знаю. Жаль только, что я не сумела…

– Ты не поняла: все и правда хорошо. Я обо всем позаботилась.

– То есть?

Роан открыла сумку и достала тонкую скрученную трубочку. Брин придвинулась ближе. Роан развязала веревочку и развернула свиток.

– Маленькие человечки называют это пергаментом, его делают из шкур овец. На пергаменте рисуют карты и чертежи. Материал очень тонкий и легкий. На нем можно писать тем, что называется чернилами. Увы, их-то у меня и не было под рукой.

Внутри пергамент покрывали значки, которые очень напоминали те, что были начертаны на каменных табличках.

Брин смотрела на них с изумлением.

– Как тебе это удалось?

– Приложила пергамент к табличкам и втерла уголь сверху. Получились значки.

Брин потянулась за свитком.

– Осторожно, – предупредила Роан, – не то смажешь.

Наблюдая, как они изучают свиток, Персефона улыбнулась. Затем она посмотрела на Сури, и улыбка исчезла. Мистик по-прежнему сжимала меч, глядя в никуда.

– Красивый меч, – похвалила Персефона. – Роан, теперь, когда ты наблюдала за гномами, ты сумеешь сделать такие же мечи?

Роан кивнула.

– Этот клинок прочный?

Роан снова кивнула.

– Думаю, следующий выйдет даже лучше. Если бы я могла…

– Погоди, а этот клинок прочный? Он не хуже бронзового?

– Даже лучше.

– Уверена?

Роан снова кивнула.

– Вот и прекрасно. – Персефона прищурилась, разглядывая значки на лезвии. Они отличались от тех, что она видела на табличках. – Что здесь говорится? – спросила она у Сури. – Какое у нее настоящее имя?

Мистик промолчала.

Брин посмотрела на Сури с опаской.

– Его… его трудно произнести.

Корабль качало на волнах, и Персефона порадовалась, что Арион теперь не будет страдать от морской болезни, которая поразила ее на пути в Кэрик.

Много часов они молчали. Наконец Сури заговорила – впервые с тех пор, как они покинули Бэлгрейг.

– По-настоящему ее звали Гиларэбривн.

Персефона чуть улыбнулась.

– Минна мне нравится больше.

– Мне тоже, – сказала Брин.

– И мне, – согласилась Сури. Она посмотрела на меч и подняла его над головой.

– Не надо! – вскрикнула Персефона. – Что ты делаешь?

– Мне кажется, он тоже должен остаться в прошлом, – заявила Сури.

– Если он тебе не нужен, можно я сперва им воспользуюсь?

– Зачем?

– Изменю мир!

Сури с недоумением посмотрела на клинок.

– Клинок волшебный, Сури. Таким его сделала Минна.

– Ты ведь знаешь, что настоящей силы в нем нет. – Сури протянула меч Персефоне.

– Поверь мне, Сури, – проговорила Персефона, ощущая в руках тяжесть клинка, – этот меч изменит все!

Вожди пытались всячески показать Рэйту свое расположение, однако это лишь напоминало дьюрийцу о том, что жить ему осталось считаные часы. Последнюю ночь он провел в чертоге – Липит уступил свою кровать. На ужин ему достался сочный поросенок – тот самый, которого Харкон припас для пира. Круген угостил своим лучшим вином, но Рэйт пить не стал. Отец научил его, что перед битвой голова должна быть ясной. Выпить можно и потом.

Еще Липит предлагал ему женщин. От них Рэйт также отказался. Херкимер считал, что женщины вытягивают из мужчин жизненную силу. Разумеется, Рэйт знал, что большая часть его «отеческих наставлений» – полная чушь, особенно те, что касались семьи и того, что меч и репутация – превыше всего. Отказался он по иной причине: ему было неинтересно. Эти женщины ничего для него не значили; Рэйту хотелось, чтобы в последнюю ночь с ним была совсем другая…