Владимир Прасолов - Ледовый материк

– Старший матрос Пряслов.

– Как он стреляет? По самолету сможет попасть?

– Вообще-то он машинист дизеля…

– Ясненько, если этот гад снова прилетит, а мне почему-то кажется, что он прилетит, я встану к пулемету, Палыч, а он пусть вторым номером будет. Если он нас засечет, его сбивать надо непременно. Выждать, подпустить, насколько возможно ближе, и срезать его, иначе нас разбомбят здесь за милую душу.

– Ясно, согласен. Если появится, беги в рубку, пулемет надо заранее выставить на турель.

– Пойду сейчас, некогда потом будет. Сейчас прямо и выставим, и замаскируем.

– Добро.

Выставив на турель, закрепленную на рубке лодки, крупнокалиберный пулемет, Макушев долго возился с прицелом и крутил пулеметом, определяя радиус обстрела. После чего поднес боеприпасы, подготовил ленту и тщательно закрыл все это кусками брезента, только после этого, успокоившись, пошел к своей группе, собравшейся по его приказу.

Антарктида. Лютый

Утром Лютый торопил летчика. Тот был непоколебим в своем распорядке и вылетел точно по расписанию. Они летели именно к тому большому озеру. Еще на подлете Лютый почувствовал: что-то будет. Он ничего не сказал пилоту о своих догадках. Когда впереди заблестела водная гладь, он показал ему рукой направление, имея в виду небольшую лагуну со скалой перед ущельем. Летчик направил туда самолет и стал снижаться. Лютый впился взглядом в эту небольшую скалу и, когда до земли оставалось не более ста метров, действительно стал различать и холмик под ней, и увидел, хорошо увидел, красную звезду на скале, но в этот момент пилот что-то закричал и резко взял вверх. С земли, с огромного камня, нет, не камня, – Лютый успел это разглядеть, это была подводная лодка, закамуфлированная под скальник, – ударил пулемет.

– Уходим! – заорал Лютый летчику.

Тот и без того поднимал самолет вверх и влево, уходя от трассирующих очередей пулемета. Самолет тряхнуло, но он продолжал лететь. Через несколько секунд пулемет умолк, их было уже не достать. Лютый облегченно вздохнул – ушли.

– Давай домой! Мы их нашли! – кричал он летчику на русском языке.

– В нас попали. Рация не работает! – кричал ему летчик, поскольку ларингофоны у обоих тоже не работали.

Через полчаса полета, примерно на половине пути, мотор стал чихать и вдруг заглох.

– Перебит бензопровод, топливо кончилось, надо прыгать! – закричал летчик.

Лютый понял, что летчик сообщил ему о том, что надо покинуть самолет, он открыл крышку кабины, отстегнулся и стал переваливаться за борт. Летчик что-то кричал ему, но Лютый не слышал, мощный поток воздуха подхватил его, и он стал падать, от страха закрыв глаза. Дернув кольцо парашюта, он понял, что тот сработал, его дернуло вверх и понесло. Лютый открыл глаза и с ужасом увидел, что его несет прямо на горный массив. Скалы и огромные горные кряжи неслись к нему со скоростью его падения. Он ничего не мог сделать, приземление для него было не очень удачным. Несколько сильных ушибов и вывихнутая кисть левой руки. Летчику повезло меньше: его сильно ударило о скальный выступ, он сорвался в глубокое ущелье. Лютый видел его неподвижное тело на камнях внизу. Сам он висел на стропах на отвесной скале, выбраться самостоятельно, да еще с одной действующей рукой, он не мог. Кисть распухла, пальцы практически не гнулись. В двух-трех метрах левее был выступ, и, раскачавшись на стропах, можно было туда попасть, но нужно было каким-то образом вовремя отцепиться от строп, а это вряд ли получилось бы. Одну попытку он сделал, но и это было опасно, ведь, если сорвется стропа, он упадет туда, где лежит его пилот, а этой участи Лютый не хотел.

Он стал разминать и вправлять кисть руки, корчась и рыча от боли, ругаясь, как только мог. Ему это каким-то чудом удалось, и острая боль сразу отступила. Минут десять он с облегчением отдыхал, слегка покачиваясь на скале. Набравшись сил, решил попробовать приземлиться на выступ слева еще раз, но попытка опять успехом не увенчалась. Он не смог зацепиться, и его сбросило назад, причем он провис еще ниже. Теперь пытаться переместиться стало еще сложнее и опаснее. Лютый висел и думал: еще один раз – и, если не получится, он просто обрежет стропы. Лучше погибнуть сразу, чем умирать долго и мучительно. Он уже собрался снова раскачиваться, чтобы попробовать еще раз зацепиться за выступ, но что-то его остановило. Он почувствовал чей-то взгляд.

Ленинград. Фантазии Евграфа Семеновича

Внутренняя земля. Костя