Степан Кирнос - «Империал-Рояль»

Мозг смог ухватить лишь расплывчатую картинку, но опыт и мастерство мужчины достроили её до конца, создав полностью логически собранный образ того, что действительно может быть и ждать за углом.

Два чёрных нечётких силуэта, после мысленной доработке превратились в воинов ордена Лампады, держащих в руках тяжёлые плазменные винтовки. Один выстрел из такой винтовочки способен превратить группу людей в куски обугленного мяса, не говоря уже об одном…

Чёрный огромный объект, ставший фоном, превратился в металлическую стену и дверь, прилегающая к ней. И тут мысль осознала, вместе с мужчиной, что это уже конец всего пути.

И теперь только два пути для парня. Либо развернуться и идти прочь отсюда, либо же выйти к охранникам и явить себя. Свет, исходящий от лампы достаточен, чтобы проявить всяк тень, попытавшуюся незаметно проскользнуть мимо грозной стражи, охранявшей не проход, а кусок стены, способных только из-за одного подозрения расстрелять парня и отправить его в небытие…. Что ж, выбор был очевиден и ясен…

Корпус мужчины подался вперёд, на свет. Тусклые и еле «дышавшие жизнью» световые лучи пали на чёрную одежду, резко с ней за контрастировав, тут же проявив вторженца.

Реакция охраны естественная и предсказуема

– Стоять на месте! – Вскрикнул боец в униформе бойца ордена, вскинув винтовку. – Кто ты, покажи пропуск!

Тёмно-синие глаза мужчины сурово бурили бойцов, готовившихся его обратить в куски пареного мяса. Шрамированое лицо спокойно, а грубые и слегка заострённые черты лица оставались спокойными, как никогда…

– Пропуск! – Кричали солдаты. – Убьём же тебя!

Холодные и сухие губы человека разверзлись, исторгая такую боль и тяжесть, что стало не по себе даже бойцам:

– Господа, вы, наверное, знаете, кто я и зачем пришёл. Будьте милосердны, пропустите меня.

Слова солдата зазвучали более спокойно и сдержанно, а винтовка поспешила опуститься:

– Прошу простить нас, господин мастер-наставник. Мы вас сначала не признали, но где ваш пропуск?

– У меня его нет. – С особой тяжестью, словно они отлиты из свинца, вышли слова, произносимые мрачным тоном. – И никогда не было.

– Тогда у меня есть полномочия вас не пропускать и вызвать подкрепление, чтобы вас отсюда вывели и отдали в руки трибунала.

– Я думаю, ты помнишь, какой мы ад прошли во дворе и кто вас там спас от гибели? – Попытался мужчина надавить на совесть бойцов. – Поймите, мне нужно туда пройти и… поговорить.

Два солдата переглянулись между собой и синхронно кивнули, всё же выдав слова одобрения.

– У вас будет несколько минут. После чего мы вас попросим тихо покинуть эти катакомбы. Всё это только из уважения к вам… и вашему состоянию.

Они позволили ему пройти. Нехотя, на несколько минут, но от осознания только этого факта душа мужчины преисполнилась отравляющим ликованием и парень наблюдал за тем, как солдат убрал бутафорную доску, напоминающей своей мастерской раскраской кусок стены и отпёр ключами тюремную дверь.

– Всего несколько минут. – Предупредил боец.

Мужчина вошёл в небольшую комнатку и бегло её оглядел, но не успел этого сделать, ибо звук и звучание букв было очень звонким и тут же приковало всё внимание парня:

– Андрагаст! Я думала, ты меня покинул.

– Ты знаешь, что я тебя никогда не покину. Ты моё проклятье, от которого теперь страдает моя душа.

– Не говори, пожалуйста, так.

После слов, выданных хриплым женским голосом, лампа на потолке зажглась, исторгнув от себя слабый свет, пролившийся на мрачную действительность. Комната вокруг представлена обычным каменным помещением, ибо всё, что вокруг – вытесано прямо из породы. Стенам, потолку и полу только придали нужную форму, хорошенько отшлифовав. Из мебели стояла только деревянная, практически развалившаяся кровать, а в углу своё место нашла железная ванна, в которой плескалась мутная жидкость. У кровати стояла пустая миска и опустошённая кружка, собранная из жести. Но больше всего внимание Карамазова привлекла только фигура человека, стоявшего практически возле него, едва ли не уткнувшись носом в шею мужчине.

Засаленные грязные волосы, кожа, от которой исходил гнетущий аромат пота и грязи. Грязная арестантская одежда в полоску покрыло исхудавшее тело девушки, отчего одеяния приобрели мешковатый вид. А в глазах, блиставших раньше счастьем и серебром, поселилась смертельная усталость и гнетущая тоска. Общий вид девушки вызывал удручённые мысли о её бытии и жалость.