Степан Кирнос - Под сводами бури

– Нет, госпожа Калья. Эта игра длится слишком долго для того, чтобы её прекратить. Вы последняя надежда для граждан Империи и не вам убегать. Да и не можете вы провести всё свою жизнь в бегах. Рано или поздно, это должно закончиться. Так пускай, конец будет гордым, под залпы тысячи орудий, а не в подворотне, как у крыс.

Звучание голоса Данте было всё таким же холодным, безэмоциональным и сухим, как завывание вьюги. Но смысл этих слов, их суть дошли до ушей и души девушки. Она поняла, что вечные бега ничего не изменят, но в то же время, в её мозге промелькнула мысль, что не только достопочтенная гостья, но и инструмент для воплощения целей магистра. Буквально на мгновение в её светлую голову, закралась эта мыслишка, став разъедать душу.

Солнце тем временем продолжало свой неумолимый путь. Оно медленно выплывало из-за горизонта и начинало своё плавание по небесной глади. Мрачный рассвет, овеянный утренней колдовской прохладой, постепенно уступал место ясному дню. А магистр всё продолжал говорить, не замечая, как рассвет становится ясным и тёплым утром.

– Так что, госпожа Калья, можете насладиться последними секундами спокойствия. Скоро их не станет.

И во истину. На этом острове за последнее время стало спокойно. Строительные работы по укреплению прекратились, дабы взять короткую передышку и отдохнуть от многолетнего труда. Тренировки солдат на несколько дней были прекращены в связи с магистерским указом о «Печали по ушедшему брату». Остров стал оплотом спокойствия и безмятежности. В своём великолепии, выдержанном в стилях военной архитектуры, смешанной с неоготикой дворца магистра, этот остров утихомирился и некий ореол покоя, недоступный мегалополисам великих стран, повис над этим местом. Установилась самая настоящая «секунда спокойствия».

Да и все члены братской Тетрархии предались не суетливому поиску чего-либо, а спокойствию и миру, хоть на мгновение оставив все прошлые заботы.

Бывший Великий Отец Флорентин погрузился в размеренное изучение древних текстов об этом острове. Он стал часами пропадать в старой библиотеке, построенной ещё Сарагоном Мальтийским, изгрызая своим разумом сотни старых книг и свитков, некогда вернувшихся в моду…

Морс посвятил своё время простому отдыху. Он дал команду своему помошнику – Эштону залечь на дно в Автократорстве и не высовываться, а сам предался банальной лени, оставив все возможные дела в стороне. Сейчас у него не было достойной работы, которой он себя собирался посвятить.

Бывший Верховный Инквизитор Карамазов и Эмилия окунулись с головой в прекрасное чувство, которое доверху души переполняло обоих. Их часто видел Данте, гуляющих по побережью, у фонтана, по прекрасным садам. Магистр часто замечал их держащихся за руки, за милой непринуждённой беседой или страстно целующимися. Эта пара буквально утопала в том чувстве, что источали их сердца.

Каждый пребывал в определённом спокойствии. Каждый устал от вечной войны. Сражения в вонючих канализациях, в раскалённых от солнца и религиозного фанатизма городах Аравийской Конфедерации, в cером от пяты режима Турецком Султанате и вдыхать радиоактивную пыль Великой Пустоши – всё это измотало людей. Они нуждались в той «секунде» спокойствия, что воцарилась над островом.

Даже сама Калья себя тут почувствовала спокойнее и ощутила всю ценность мира, как состояния души. Она могла тут себя наконец ощутить более свободной, не запертой в доме под усиленной охраной… Тут был целый остров.

– Что ж, если это единственный выход. – Нехотя согласилась вдова и расстегнула пальто, так как прохлада отступала, даруя место нагнетающей теплоте.

– Да, моя госпожа, единственный… – Мрачно констатировал магистр Данте и столь же машинно и удручающе добавил. – Наслаждаетесь последними мгновениями спокойствия, ибо у нас его осталось сущая «секунда».

Валерон попытался закончить свою реплику по-лирически, но монотонный тембр голоса, ледяная речь и бесстрастие не дали это ему сделать. Всё выглядело так, словно это произнесла машина.

Девушка решила пойти и попытаться поспать днём. Она уже насмотрелась на прекрасный рассвет, переросший в банальное утро, да и рядом с этим мужчиной ей было неуютно. Она просто повернулась и пошла прочь от берега.

Что ж, Данте прекрасно понимал, что многим людям рядом с ним неприятно, неуютно и даже холодно. И эта мысль готова была бросить бедного магистра в ещё большее отчаяние. Его сердце и так гложила боль и преувеличивать её он не хотел, и поэтому просто не обращал внимание на это.