Алессандро Барикко - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Да.

— Доброй ночи, Ребекка.

— Доброй ночи. И простите за беспокойство.

Джаспер Гвин вернулся к чтению. Он остановился как раз на середине потрясающего комикса. Дональд Дак стал коммивояжером, и его отправили в самые дикие края Аляски. Он взбирался на горы и спускался к рекам, всюду таская с собой образец товара, который нужно было продать. Самое замечательное, что продавать он должен был концертные органы.

После Джаспер Гвин перешел к Декарту.

Но на следующий день он уже был на месте, когда Ребекка пришла.

Сидел на полу, прислонившись к стене. В мастерской струилась запись Дэвида Барбера. Медленная река.

Ребекка при виде его нерешительно улыбнулась. Джаспер Гвин кивнул ей в ответ. Он надел легкий пиджак и выбрал для такого случая кожаные ботинки, шнурованные, светло-коричневые. Строгая одежда. Рабочая.

Когда Ребекка начала раздеваться, он встал, прошел к окну, принялся поправлять ставни, более всего потому, что ему казалось некрасивым сидеть у стены и пялиться. Ребекка складывала одежду на кресло. Последней она сняла черную футболку. Под футболкой ничего не было. Ребекка присела на кровать. Кожа очень белая, у крестца татуировка.

Джаспер Гвин снова сел на пол, на прежнее место, и принялся смотреть. Его поразили маленькие груди, тайные родинки, но не на деталях нужно было ему останавливаться — перед ним вставала более неотложная задача: понять целое, снова свести к какому-то единству эту фигуру, которая, по причинам, еще требующим выяснения, казалась ни с чем не сообразной. Он подумал, что без одежды эта фигура производит впечатление случайной. Почти сразу он потерял представление о времени, таким естественным для него оказался простой жест, немудрящее действие — наблюдать. То и дело он опускал взгляд: так всплывают на поверхность, чтобы вздохнуть.

Ребекка долго сидела на кровати. Потом Джаспер Гвин увидел, как она встала и медленно, мелкими шажками принялась мерить комнату. Она не поднимала глаз, с каждым шагом отыскивала на полу какую-то воображаемую точку, куда поставить ногу, маленькую, как у ребенка. Шла так, будто любым движением собирала воедино куски, от роду разъятые. Казалось, что все ее тело существует лишь благодаря усилию воли.

Снова подошла к кровати. Легла на спину, подложив под голову подушку. Глаза открыты.

И восемь она оделась, несколько минут, уже в плаще, посидела на стуле, чтобы перевести дух. Потом встала и ушла, едва кивнув на прощание.

Какое-то время Джаспер Гвин сидел неподвижно. Когда поднялся, пошел и вытянулся на кровати. Уставился в потолок. Пристроил голову во вмятину на подушке, оставленную Ребеккой.

— Как все прошло? — спросила дама в непромокаемой косынке.

— Не знаю.

— Девушка — молодчина.

— Не уверен, что она вернется.

— Почему бы это?

— Все так нелепо.

— Ну и что?

— Не уверен, что я сам вернусь.

Но он на другой день вернулся.

Ему вздумалось принести с собой блокнот. Выбрал не очень маленький, с кремовыми листками. Теперь время от времени карандашом писал слова, потом вырывал листок и прикалывал кнопкой к дощатому полу, каждый раз выбирая другое место, будто расставлял мышеловки.

Так в какой-то момент он написал фразу, после немного побродил по комнате, пока не выбрал место на полу, недалеко от того, где стояла Ребекка, прислонившись к стене. Наклонился, приколол листок кнопкой к дереву. Потом поднял взгляд на Ребекку. Он никогда еще не был от нее так близко, с тех самых пор, как все началось. Ребекка пристально смотрела ему в глаза. Кротко, ни на что не претендуя. Они долго глядели так друг на друга. Дышали ровно, медленно, омываемые рекою звуков Дэвида Барбера. Потом Джаспер Гвин опустил глаза.

Перед уходом Ребекка пересекла комнату и направилась как раз туда, где сидел на полу Джаспер Гвин, скорчившись, забившись в угол. Присела рядом, вытянув ноги, спрятав между бедер ладони, тыльной стороной внутрь. Не повернула головы, не взглянула, так и сидела, опираясь затылком о стену. Джаспер Гвин ощущал все это время близкое тепло — и аромат. Потом Ребекка встала, оделась и ушла.

Оставшись один, Джаспер Гвин записал что-то на листках и пошел прикалывать их к полу, тщательно и кропотливо выбирая места.

Вокруг этих листков Ребекка взяла обыкновение расхаживать в последующие дни, вычерчивая маршруты, ведущие от одного к другому, — будто пыталась обнаружить контур какой-то фигуры. Никогда не задерживалась, чтобы прочесть написанное на листках, только обходила их. Мало-помалу Джаспер Гвин замечал, как меняются ее повадки, как по-иному она подает себя, насколько неожиданными становятся жесты. На седьмой, а может, на восьмой день он увидел, как она вся вдруг сложилась в изумительную красавицу, без изъянов. Это длилось одно мгновение, будто бы она прекрасно знала, к какой черте ее подтолкнули, и не собиралась оставаться там. Сменила точку опоры, перенеся вес на другую ногу, подняла руку поправить волосы — и вернулась к несовершенству.