Владимир Поселягин - Возвращение

- Всё серьёзно? - с хмурым видом спросил генерал пока мне поливали на руки из ковша, чтобы смыть кровь.

- Да, очень. Нужна операция, а у меня ни нормальных инструментов, ни анестезии. Разве что кулаком по голове, - вздохнул я, посмотрев на Гену, который лежал без сознания, остальные дети забились в угол у кабины и оттуда с испугом поглядывали на нас, это я на них рявкнул чтобы не мешались. - Есть одна возможность спасти сына, это портал. Пройдём, у того и шрама не останется. Проверенный способ. Только вот до портала одиннадцать часов, выдержит ли он это время? Это и есть тот вопрос, что меня беспокоит.

- Будем надеется. Что портал поможет, и Геннадий выживет, - за всех сказал генерал.

Дальше я практически всё время проводил с сыном. Поил его. С той кровопотерей что была, ему нужно было много жидкости. Так как ещё во время обстрела я уже искал место для посадки, топливо подошло к концу и двигатели вот-вот встанут, стало понятно, что как только я закончил с Геной, сестра пошла на посадку. Она и лететь старалась так чтобы нас не болтало. А тут сразу два мотора стали работать с перебоями, задыхаясь без горючего, а чуть позже и третий к ним присоединился. А вот тот, что так на масло был прожорлив, тянул ещё ровно, что и позволило нам сеть. Видимо на масле и работал. Ну как сеть, плюхнулись, пропоров носом длинную борозду, когда стойка шасси подломилась. Я удерживал сына от тряски, но всё равно стало кровить сквозь бинты. Плохо. Да и то что тот в сознание не пришёл, также добавило мне седых волос. Да и остальные все очень переживали.

Выходя из самолёта, тут удобно стало, не так высоко, я громко проворчал:

- Когда способности вернуться, а вас доставлю в Империю, вернусь сюда, узнаю кто нас обстрелял, и уничтожу. Причём не просто тех, кто стрелял, а всю нацию, ядерных зарядов у меня хватает, - остановившись у крыла и осмотревшись, луна хорошо подсвечивала, я с некоторым уважением сообщил испереживавшейся такой посадкой сестрёнке. - А ты молодец, с этими валунами на поле и я бы лучше не сел. Живы, уже хорошо, а теперь собираемся и уходим. Быстро, у нас каждая минута на счету.

Все тут же засуетились. Если первоначально торопились убраться подальше от самолёта, прижимая к себе детей, пожара боялись, то теперь оставив их в сторонке, стали занимается сборами. Брали минимум, то что может понадобится в течении этих десяти часов, остальное бросили. Дальнейший марафон по пресечённой местности даже вспоминать не хочется. Я всё так и нёс Гену, всё это время. Обнаружив первый ориентир, я смог разобраться что до портала осталось около сорока километров. Тут мы, наконец, вышли на первую дорогу и побежали по ней. Так как все были молоды, то темп поддерживать могли достаточно долго. А те, у кого стояли импланты, так вообще не уставали. На дороге у моста, перекинутым через глубокий овраг, мы обнаружили пост неизвестной принадлежности. Оставив Гену на попечении моей мамы, та начала поить его, хотя сынишка находился без сознания, но жив, жив, я собрал совет.

Атаковать я решил сходу, времени мало, а на посту были лошади, они нам понадобятся. Пошли мы той же боевой тройкой, Лена, я и генерал. Отец остался с остальными, их тоже кто-то должен прикрывать. Взяли мы пост легко, ни о какой дисциплине там и речи не шло. Оказалось, два десятка самостийников, воины Центральной Рады, как они себя называли, под командованием гетмана Скоропадского, отстаивали интересы этой самой Рады. Вот эти удоды и стояли на посту. Допрашивал я их жёстко, очень жёстко, пока сестрёнка и генерал занимались лошадьми. Нашлось три телеги и пролётка на рессорном ходу. Вот пролётку и запрягали, а также трёх верховых. После допроса я всех отправил вниз, под мост, свернув шеи. Я сейчас в таком настроении был, что будь у меня возможность использовать За Пазуху, достал бы одну из четырех бомб класса «Уничтожитель планет» и поставил её на таймер, уйдя в другой мир. А в этот я вернусь, номер мира запомнил, кто обстрелял нас узнал, зенитные пушки были только у австрийских войск, которые заняли Одессу по приглашению Рады. И именно они стояли на передовой на которой нас обстреляли. Вернусь, уничтожу Австрию, в крови утоплю и ядреном пепле. И самостийникам достанется, это ведь они пригласили врагов.

Дальше я осторожно подал Гену сидевшей в пролётке маме, тот на пару минут пришёл в себя, позволив себя напоить, это вселило в нас надежду. Дальше мы рванули в перёд. Да, у нас раненый ребёнок, но мы постарались развить максимальную скорость, наше спасение оставалось не так и далеко. Что плохо, со слов самостийников, на дороге пост за постом. То австрийцев, то их камрадов. Так и оказалось, три вырезали, пока не оказались неподалёку от портала. На дороге сынишку растрясло, и тот почти всё время стонал от боли, но время, время. Сердце кровью обливалось слушать эти стоны. Однако мы были на месте, определили где портал, и дальше стали ждать, раздевшись. Все стояли за моей спиной, а я обломанной веткой кустарника водил перед собой. Как только часть ветки упала срезанная, отец обозначил край, воткнув палочку. Уже было девять утра всё видно. Потом определив другую сторону портала, я первым шагнул, за мной мама с Геной на руках, который почти сразу пошевелился после перехода, и подняв голову, удивлённо осмотрелся. А за мамой и остальные переходили с детьми на руках. Канал быстрый, семь секунд. Успели. Я же, подхватив сынишку на руки, тут заметно похудел, и подкинув его, ловко поймав, сам засмеявшись под радостный смех сынишки и других детей. В моём тоне, как и в смехе других, было хорошо слышно облегчение. Жив. Успели.