Мария Самусенко - Силок для Черного волка [СИ]

Так все будет лучше и естественнее.

И вот, когда он уже начал закипать, створки аудиенц-зала распахнулись, приглашая его внутрь.

Наконец-то.

— О Сам Лорд, мой молодой ученик, — прохрипел Император, когда двери только стали закрываться за спиной человека в черном, а тот преодолел лишь половину пути о трона.

Тщедушная фигура в темном, словно пыльном, балахоне, на черном троне вызывала жалость и презрение, но лишь до тек пор пока невидимая рука не смыкается на горле посетителя, выдавливая воздух. А после этого… после этого — поселяется животный страх. Сам Лорд помнил это, ещё с тех времен, когда он не был тем, кем является сейчас.

И это же происходило, если ты не выполнял пожелания Императора.

Например, сейчас он желал, чтобы его собеседник был на некотором удалении от него — значит, решит испытать какую-то новинку, скажем так, в своем Даре.

— Я рад служить вам, Император, — пророкотал Сам Лорд, преклонив колено перед троном: это был рутинный ритуал, как медитация в Храме Законников.

Только где те Законники, те ритуалы и тот Храм?

Все разрушено, им, человеком, который стал Самим Лордом. Только те, для кого он пошел это не смогли (Аманда не смогла) принять его поступки, увидев всю полноту последствий. Ведь последствия есть всегда. А он этого тогда не понял. А когда осознал — было слишком поздно. И теперь он всегда будет жить с тем, что совершил, с кровью на своих руках — детей, женщин, своих друзей и своей семьи.

— Да, я знаю, — заговорил Император и его голос заполнил собой весь зал. Казалось, он вытеснял даже воздух. Он долго изучал Самого Лорда бесцветными серыми глазами. Так долго, что его собеседник начал испытывать беспокойство. Наконец, правитель Соахи ленивым движением разрешил Ирию подняться. — У нас есть проблема…

— Да, мой господин, — Сам Лорд снова склонился в поклоне: это было необходимой частью самосохранения, как ритуальное подчинение в стае волков.

Император медлил, внимательно глядя на своего подчиненного. Он словно стремился что-то увидеть, но Локв Ирий уже научился быть так же непроницаем как броня Страших Страже холров, как он отмечал про себя. И он сам не знал почему вспомнил этих призраков прошлого Конфедерации.

— Есть символы и знаки, которые нельзя игнорировать… Да… Кто-то проявляет себя… Очень аккуратно и в тоже время явно… Ищет информацию, пытается проникнуть в наши ряды…

Сам Лорд помедлил, выдерживая паузу, хотя ответ был ему известен. И только такой ответ был верен:

— Мне нужно найти его? — и как всегда угодил в западню. Он почувствовал это сразу, по холодным и мерзким щупальцам чужого разума, проникшего за его брою. Та снова оказалась не такой уж не проницаемой.

— ДА… И он уже известен… Только одна личность может так поступать… Это вдова Команданте Элиоласа, — голос Императора источал мед. Он был приторно сладок.

Опасный знак.

— Госпожа Мавия? Она жива? — Локв был ошарашен и раскрылся.

Его накрыла не только мешанина полудетский воспоминаний, которые он успел укрыть от чужого жесткого изучения, но и новая волна боли и чего-то похожего если не на раскаянье, то на сожаление уж точно. Он успел закрыться, спрятаться за броней из ярости, за несколько мгновений до того, как его господин и учитель смог увидеть ещё больше.

— Да, и очень опасна, — голос правителя продолжал звучать приторно. Но он по-своему истолковал его замешательство. — И она в Небесном городе… И что-то творит, делает… — и подленько так захихикал. — О, да она умеет творить, — теперь в его голосе звучало презрение.

— Это опасно для Империи? Я правильно понял? — Ирий с трудом подавлял бушующую в нем бурю: «Нет, только не госпожу Мавию! За что? Только не её. Хватит с него, хватит!!!» И устоял, смог это скрыть — железная невидимая рука не сжала его горла, выдавливая воздух, лишая возможности дышать.

— Да. Под ней, словно прогибается само время и пространство.

Это фраза означал, что названного человека нужно уничтожить, убить. И скорее всего, его ближайших соратников и родственников.

И тут Локку Ирий не смог смолчать:

— Я… Мой господин, я встречал госпожу Мавию давно и мельком… она, — слова давались ему с трудом: Император был им недоволен — невидимая удавка сдавливала его горло, мешая дышать, — она несчастная женщина, которая всегда была печальна и грустна… Её словно что-то сжирало изнутри.

Император расплылся в подобие улыбки, удавка разжалась:

— Да… И мне не стоит объяснять тебе все подробности….. Но она больше не могла рожать детей… А ведь дети — это наследники, это будущее, — он словно втыкал нож в душу своего так называемого ученика и поворачивал его в незаживающей ране, его незаживающей ране. — Они очень важны — дети, особенно для уроженцев Черной Эльзы… А ведь он даже не пытался расстаться с ней, — с презрением закончил свою речь Император.