Поселягин Владимир - Слово чести [СИ]

— Вот, командир, нашли.

Подошедший вахмистр сунул мне пачку фотографий. Велев ему отправить людей на поиски неизвестно офицера, почему-то тот сам не вышел, не смотря на то что казаки у меня были в своей форме, я один щеголял в форме германского офицера, ну и водители тоже, и пока стал изучать фотографии что тот мне дал. М-да, эти любители охоты фотографировались со своей убитой дичью рядом. Вот и доказательства. Наш журналист, что подошёл, тот это время при пулемётах был, в одной из машин, смотрел фото бледнел и краснел, как это делал Сашка недавно. После чего попросил взять фотографии, тот готовил статью о жестоком отношении к пленным среди дворянства, показать их настоящее лицо, напрочь испортив их репутацию в России, и эти доказательства только всё подтвердят.

— Забирайте, я лишь эту фотографию оставлю, — показал я нужную карточку.

— Чем она вам приглянулась?

— Тут на фото мой бывший фельдфебель Крапивин, из пулемётной полукоманды. Полный Георгиевский кавалер имел. Я с ним войну начинал. На фото в газетах он был. Самым ярым поборником был, не тронь пленных, не убей германца. М-да.

Тот вздохнул и оставил меня со своими мыслями, понимая какие чувства меня обуревают. По поводу офицера, то искать его не пришлось, сам вышел и слегка прихрамывая направился в нашу сторону. С помощью одного охотничьего карабина тот шёл, использовал его как костыль, второй за спиной был, два патронташа крест на крест перехватывали грудь, как пулемётные ленты у революционных матросов, и третий на ремне. Двое подскочивших казаков помогли ему побыстрее добраться до меня. По погонам тот был штабс-капитаном. На голове смятая в блин фуражка.

— Штабс-капитан Берёзов, — тот спокойно кинул кисть руки к виску. — Пятнадцатая пехотная дивизия, командир роты.

— Майор Волков, самоназначенный командир казачьего отряда, провожу рейд в тылу противника. В данный момент нахожусь на учёте в канцелярии фронта как находящийся на излечении после тяжёлого ранения, после него получу новое назначение.

— Волков? Тот самый? Как-то не похож.

— А так? — я снял парик и отклеил усы, снимая очки, и в этот раз офицер меня узнал, пришлось пояснить. — Германцы знают, что я тут командую этим отрядом и фотокарточка моя у них есть. Из наших же газет. Мы тут с десяток мостов взорвали, склады подожгли, ищут нас, сильно ищут.

Тот был сильно уставший, голодный, измождённый, поэтому я приказал погрузить того в кузов машины с одним из пулемётов, это где Сашка вторым номером был, покормить, но аккуратно, неизвестно сколько тот не ел, ну и обиходить. Грузовики с пулемётами уже подъехали, сейчас казаки бегали добро вынося, и грузя в машины. Я же вернул маскировку на место и поинтересовался у одного из своих водителей, что осматривал три легковые машины у здания, что с техникой, но тот меня лишь расстроил, у всех машин двигатели прострелены. Берёзов знал куда стрелять, чтобы оставить местных без транспорта. Кстати, в здании среди гостей двое в генеральской форме были, пока пожар не добрался до них, я сфотографировал трупы. А потом, когда отъезжали от здания, и само полыхающее имение. Пожар крупный, как бы внимания не привлёк, мы за время пути дважды аэропланы видели, видать с воздуха искали, так что может прилететь какой летун, изучить что тут происходит. А может и не прилетит, Берёзов вон сколько построек сжёг и ничего, искали нас у Франкфурта, а не тут. Ну а мы, вернувшись на основную трассу так и погнали к столице Германии.

Как мне удалось узнать у того полковника, сейчас у германцев на Восточном фронте удачи пошли одна за другой. Наши облажались при наступлении, да и союзнички подвели, прибить гадов хочется. Германцы «незаметно» для них перебросили крупные соединения с Западного фронта на Восточный, о чём союзники не могли не знать, но информацией с нашими не поделились, на что уже наши на них сильно обиделись. Ну и при наступлении германцы отсекли две наших армии, окружили и как раз на днях добили последние очаги сопротивления. Не многие из котла вырвались, а в образовавшейся прорыв германцы бросили свои части, теперь наши отступают из Пруссии, пытаясь создать оборону у них на пути, перекидывая дивизии с других направлений. Как отметили германские офицеры, мало сдающихся частей было, и если в первые месяцы войны, окружил кого, то всё, принимай капитуляцию, то тут русские части даже в безнадёжной ситуации дрались до последнего, часто без патронов идя в штыковую с криком: « Русские не сдаются ». Очень много раненых было среди русских. М-да, вот такая она военная фортуна. Ну да ладно, повернув на перекрёстке, мы в уже сгущающейся темноте направились к Берлину, не так и далеко осталось. Часа два пути.