Стивен Моффат - Доктор Кто. День Доктора [litres]

– Я никогда не забываю лиц… – говорит он.

Простите, ребята, но деваться некуда. Мой выход!

– Знаю. – Это я говорю. – Разумеется, не забываешь. Быть может, в будущие годы ты даже вернешься к парочке прежних. Но только самых любимых, правда?

Я ему подмигиваю. С такого ракурса вы, конечно, этого не оцените. И простите, если мой нос все загораживает, такое часто бывает. А Доктор смотрит на меня с изумлением. Сложно его винить за это.

– Но ты… ты?.. – говорит он. – Быть не может!

– Кажется, ты интересовался этой картиной. Она мне досталась при удивительных обстоятельствах. – Ах да, стоило упомянуть: эта картина моя. Потрясающее произведение искусства. Никто, конечно же, не знает, как может существовать на свете картина с изображением Войны Времени, кто мог ее нарисовать и как о ней стало известно Елизавете. А вот я знаю. Но это уже другая история. Ой, погодите, кажется, он ждет, что я еще что-нибудь скажу. – Что думаешь о названии? – спрашиваю я.

– О котором? – говорит он. – Их два. «Падение Галлифрея» и «Конец».

– Отнюдь, на этот счет все как раз ошибаются, – говорю я ему. – Это все одно название: «Конец падению Галлифрея». Что бы это могло значить?

Только посмотрите на его лицо – сколько в нем надежды!

– …Что Галлифрей… не пал? Все получилось, он до сих пор где-то там?

– Я лишь скромный куратор, откуда же мне знать.

– Но где он?

– И правда, где? – говорю я. – Возможно, затерян. Вещи порой теряются, знаешь ли. Но прошу простить, мне пора – у тебя еще много дел. – Например, эту книгу закончить надо.

Он обрадовался, да?

– Много? Каких, например? Что мне теперь делать? Искать Галлифрей?

Все приготовились, я сейчас скажу нечто очень мудрое и загадочное.

– О, решать тебе и только тебе. Могу лишь сказать, как на твоем месте поступил бы я. Но ведь, возможно, я и был на твоем месте! Или это ты был на моем? А может быть, это и неважно. Кто знает? Кто знает…

Ладно, а теперь пойдемте-ка со мной. Надо выбираться отсюда, пока книга совсем не съехала с катушек. Если не побережемся, еще в сиквел угодим. Нет, не оглядываемся, идем, идем! За угол, вот так. По лестнице вниз, через дверь, мимо стойки с огромным цветком (если цветок вам подмигнет, просто подмигните в ответ).

Уф! Вроде бы он за нами не пошел. Можно выдохнуть и расслабиться.

Что ж, надеюсь, вам понравилось. Потому что, боюсь, на сегодня это все. Да, простите. Мне пора отправляться к Охиле и Елизавете на чай с булочками. Последнюю главу прочтете сами – она совсем маленькая. И кое-чем отличается от всех остальных глав этой книги – вы поймете почему.

Ах да, всего одна мелочь, прежде чем я уйду. Вы догадались, кто я? Ну же, скажите, догадались?

Правильно! Я – куратор Нижней Галереи. Разумеется, кто же еще?

Что, простите? Да, согласен, справедливо. Куратор Нижней Галереи – Доктор. Значит, я – Доктор? Но вы ведь уже знаете ответ на этот вопрос, правда ведь?

Все сложно.

– Он был твоим другом? – спрашиваю я. – Родственником?

Касс Фермацци молчит, но берет патронташ, который я ей протягиваю, и надевает на грудь. Смотрит на небо, и в глазах ее что-то сверкает.

– Кажется, ты готова к бою, – говорю я.

– Всю жизнь была готова, – отвечает она. – Просто призналась себе в этом только сейчас. – Касс слабо улыбается мне. – Спасибо за заботу о нем, – говорит она и начинает выбираться из кратера.

– Что значит «всю жизнь»? – спрашиваю я ей вслед.

– Да ведь и так понятно, – отвечает она, не оборачиваясь.

– Не очень, если честно.

Она оборачивается и вздыхает.

– Это прозвучит глупо.

– Вот и славно. Терпеть не могу все, что звучит иначе.

– В детстве у меня был психотерапевт.

– А у кого из нас не было?

– Но мы были бедны, и поэтому мне достался просто робот. Похож был на клоуна – бог его знает почему. Он должен был забирать у меня некоторые воспоминания, но оказался набит чьими-то чужими и просто выдавал их одно за другим.

Я чувствую, как внутри у меня все сжимается. Догадаться об этом было нетрудно, но от слов Касс мне все равно стало не по себе.

– Какими именно воспоминаниями?

– Да всякими, смутными. О том, что нужно всегда сражаться за правое дело, но стараться никому не навредить. Не быть трусливым, не быть жестоким и все в таком духе. Сопливо, конечно, но меня зацепило.

Да, думаю я. Меня тоже.