Владимир Поселягин - Я - попал

Вот так я и оказался на территории крепости, тут уже заметно, что расчистка велась, даже на автомашинах можно ездить, не боясь проколоть шины, но пока всё равно громоздились завалы кирпичей. Трупным запахом отовсюду тянуло, однако визуально трупов почти не встречалось, редко, видимо вывезли, а сейчас почаще, но это уже моя работа. В крепости солдат было много, но тактическая карта, это просто восхитительная вещь. Я видел, кто и где находится, и если даже по мне не вели огонь и старались не отсвечивать, я всё равно стрелял по ним. А крупный калибр был у всех танков, поэтому разрушения наносил я максимальные, потери, когда снаряды рвались внутри помещений, немцы несли серьёзные. Наши, как я отметил, забеспокоились, несколько зелёных точек начали наверх подниматься, видимо на разведку послали самых отчаянных. Я это заметил и решил помочь. Пока два танка вели огонь по другим зданиям, больно уж там немцы набились в помещения, и при разрывах снарядов, это если в арку окна попаду, те несли огромные потери в живой силе, то три других открыли огонь по казарме. А может и штабу, ну и стали выбивать из помещений противника один за другим.

Разведчики замерли у лестничного пролёта, где был выход из катакомб, другой в проломе пола, там можно вылезти, что они и сделали. Осмотревшись, те стали бегать и что-то делать. Три подранка из немцев погасло, видимо добили. Я не сразу понял, что те собирают оружие с боеприпасами, и спускают всё вниз, подавая на руки товарищам. Может ещё что собирают, думаю там проблемы с пищей и водой. Ранцы-то и фляжки немецкие должны при них быть, там много что интересного найти можно будет. Также я отметил что разведчики, сторожась, подбираются к проломам, которые ранее окнами были, это не моя работа, немцы при штурме постарались, и выглядывают, изучая, как я веду бой, а я уже по соседним строениям бил. В том, где наши были, немцы перебрались в те помещения, что находились с противоположной стороны здания, там я их не доставал, да и не так и много их оставалось. А вообще посмотреть на мои танки можно было легко. Гореть тут особо нечему было для освещения, то что горело, то сгорело до нас, но немцы столько осветительных ракет выпускали в небо что мои танки как днём совещены были. В магазине я закупил разные украшения, например на моей «десятке» на башне хорошо видно надпись: За Сталина . Вот и другие обзавелись схожими же лозунгами, которые разведчикам наверняка было отлично видно. И ещё могу ответить уверенно, почти все из обороняющихся были ранены, мерцали, уцелевших было до крайности мало. И как их теперь выводить? Тут транспорт для эвакуации требуется, тем более я был уверен, что многие от голода и ран ослабели и ходить не могут.

Техника моя стояла на месте, заняв грузовую оборону. Орудия грохотали без замедлений, целей вокруг пока хватало, и они выбивались. Немцы несли серьёзные потери и вот так постепенно начали отходить. Особенно опустошения при разрывах вызывали снаряды моего танка, китайца и японца, что имели самый крупный калибр. Вот так отметив, что разведчики изучают мой танк с разных сторон, я стронул свою «десятку» и направился к ближайшему зданию, где было аж двое таких любопытных. Подогнав танк к стене, я развернул башню, и открыв люк, чтобы защититься крышкой люка от пуль, после чего прихватив два сидора набитых продовольствием, за спиной ещё термос был полный воды, десять литров, ну и автомат на груди. Закинув вещмешки в пролом, я подпугнул, чтобы ухватится за низ кирпичной кладки бывшего окна, тут высоко, как меня тут же схватили за руки грязными руками, на некоторых пальцах были совраны ногти, ещё очень сильно запахло немытыми телами, и втянули в пролом. В стену здания бессильно впились несколько пуль, но опоздали, я уже укрылся внутри. Мои танки тут же повернули башни и расстреляли снарядами двух стрелков, что едва не успели среагировать, подстрелив меня.

– Спасибо, братцы, – сказал я двум бойцам.

С интересом изучая их, присел, чтобы шальной пулей не зацепило. Те зеркально повторили мои действия, крепко сжимая в руках оружие, немецкие карабины. Один точно красноармеец, судя по чистым петлицам изорванной гимнастёрки. Кто второй непонятно, шаровары красноармейские, а китель немецкий. Внизу холодно, так что и китель тут оденешь, чтобы не замёрзнуть. Оба моих вещмешка лежали у стены. Те тоже меня рассматривали, видимо глаза к темноте у них хорошо адаптировались, рассмотрели кубари над воротом комбинезона, тут же попытались по вбитой привычке встать и вытянуться.