Гарри Гаррисон - Стальная Крыса поет блюз [сборник]

Честно говоря, мой боевой дух в те минуты пребывал не на высоте и падал все ниже по мере того, как слабело действие успокаивающе-собирающей таблетки. Как раз в тот миг, когда он шлепнулся на самое дно, громкоговоритель неразборчиво пробулькал несколько приказов, и меня в спешке препроводили по коридору в другой кабинет - с точно такими же голыми лампами и табуретом. Но здесь обстановку дополнял металлический стол, и еще больше металла было в глазах офицера, который восседал за ним. Вперив в меня весьма красноречивый взгляд, он указал на мою расчлененную одежду, «дипломат» и обувь.

- Меня зовут полковник Неуредан, и я тебе не завидую.

- Вы со всеми журналистами-межпланетниками обращаетесь подобным образом?

- Никакой ты не журналист, - изрек он с теплотой двух жерновов, трущихся друг о друга. - Документы липовые. Кроме того, у тебя в ботинках молекусвязные генераторы.

- Разве их ношение запрещено законом?

- Здесь, на Пасконжаке, запрещено. Наш закон карает за все, что угрожает безопасности Монетного Двора и выпускаемых им межпланетных кредитов.

- Но ведь я ничего плохого не сделал!

- Все, что ты сделал, плохо. Подделка документов - раз. Нелегальное проникновение на охраняемую территорию - два. Усыпление охранника - три. Любое из этих преступлений учтено нашим уголовным кодексом. Четырнадцать пожизненных сроков - вот что тебе светит! - От его голоса, и без того угрюмого, повеяло могильной жутью. - И даже кое-что похуже.

- Шутите? Что может быть хуже четырнадцати пожизненных сроков?

Как ни силился я держать себя в руках, голос мой прозвучал надтреснуто.

- Смертная казнь. Кража на Монетном Дворе карается смертью.

- Но ведь я ничего не украл! - Проклятый голос! Дрожит, чтоб его!

- Очень скоро мы это выясним. Приняв решение чеканить пятисоттысячные монеты, мы надлежащим образом позаботились об их защите. Подсыпали в материал микроскопические приемники, улавливающие особый сигнал на особой частоте. А еще - звуковые устройства, выдающие их местонахождение.

- Ну и глупо! - заявил я с ничем не обоснованной бравадой. - Здесь это не сработает. Столько монет…

- Все они уже в надежном хранилище под десятью футами свинца. Если хоть одна монета - снаружи, мы ее услышим.

Будто в подтверждение его слов вдали раздался колокольный звон. Железную физиономию моего инквизитора украсила ледяная улыбка.

- Это они, - вымолвил он.

Мы просидели в молчании несколько долгих минут. Наконец раскрылась дверь и знакомые охранники бросили на стол знакомый мешок. Офицер взял его за уголок, медленно приподнял, и на стол со звоном посыпались монеты.

- Так вот они какие! А я и не…

- Молчать! - громыхнул полковник. - Они похищены из чеканного цеха. Найдены в трубе плавильной печи вместе с орудиями преступления.

- Ничего не доказывает.

- Все доказывает!

Он метнулся ко мне с проворством змеи, схватил за руки и хлопнул ими по прозрачной пластине на столе. Над ней тотчас возникла голограмма моих отпечатков.

- На монетах нашлись «пальчики»? - спросил он, оглядываясь через плечо.

- Сколько угодно, - ответил призрачный голос. На столе отъехала крышка ящичка, явив нашим глазам что-то вроде фотоснимков. Полковник рассмотрел снимки и, опуская их в щель возле пластины, снова согрел меня улыбкой айсберга. В воздухе образовалась вторая голограмма. Подчиняясь прикосновению офицерского пальца к пульту управления, она подплыла к первой и наложилась на нее.

Изображения померцали и слились воедино.

- Совпадают! - торжественно заключил Неуредан. - Если хочешь, можешь представиться, чтобы мы правильно высекли на обелиске твое имя.

- При чем тут обелиск?! И при чем тут смертная казнь? Это противоречит галактическим законам!

- Здесь галактические законы не действуют, - произнес он назидательным тоном кладбищенского сторожа. - Здесь действуют только законы Монетного Двора. Его приговор обжалованию не подлежит.

- А как же суд… - промямлил я, и в голове заплясали видения: адвокаты, присяжные, кассации, апелляции…

В его голосе не было и тени сочувствия, а с лица бесследно исчезла даже улыбка айсберга.

- На Монетном Дворе кража карается на месте преступления. Суд проводится после исполнения приговора.

Я еще совсем молод но вряд ли состарюсь. Вступая на преступную стезю, человек подчас здорово сокращает свой жизненный срок.

…И вот я здесь, и хотя мне нет и двадцати, я успел повоевать на двух войнах, побывать в плену и под ружьем, пережить трагическую кончину моего лучшего друга Слона и познакомиться с впечатляющей личностью - великим искусственным разумом по имени Марк Четвертый. Неужели это все? Неужели в моей жизни больше ничего не случится?