Влад Поляков - Осколок империи [litres]

В любом случае два наиболее опасных агента ОГПУ в среде белой эмиграции были физически устранены. Это само по себе было большим достижением! Мало того, один из них еще и с неожиданным довеском в лице видного советского функционера, полпреда Довгелевского. А учитывая личность его убийцы, теперь ОГПУ просто не могло не снизить уровень доверия к докладам оставшихся агентов, рангом помельче. Тоже неплохой результат!

Ох и летели пух да перья от ответственных за белую эмиграцию чекистов! Любо-дорого было посмотреть, как они ползают по коридорам, все из себя бледные и несчастные. За ничтожный промежуток времени рухнули столь тщательно выстраиваемые ими позиции. Теперь они не могли верить никакой поступающей информации, не перепроверив ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами. А уж убийство полпреда, последовавшее вскоре после покушения на Троцкого… Они-то всерьез рассчитывали, что после устранения Кутепова и вербовки Скоблина РОВСу скоро придет конец как действительно опасной для соввласти структуре. Ан нет, выкусите! Столь громких и успешных акций не было очень, очень давно. К тому же все признаки говорили о том, что это лишь начало. Да и сама структура РОВС вот-вот могла измениться в печальную для ОГПУ сторону. На вершину рвался Туркул, поддерживаемый наиболее активной частью эмиграции. Шансы же у него, как проговорился кто-то из пятого отделения ИНО, были приличные. На что? Да на смещение генерала Миллера и занятие его места во главе РОВС. Ох, чует моя душа, это будет хорошим знаком! Искренне на это надеюсь.

Зато моя месть окончилась… неожиданно, не так, как я себе это представлял. А все из-за идеи, которая пришла в голову Елене еще до ее отъезда во Францию. Придумала, понимаешь, что находящийся в смятении чувств после смерти подельника, а потом и брата Сема Мелинсон, получив нечто вроде угрожающего послания, начнет нервничать еще сильнее, тем самым выставляя себя совсем уж полным неврастеником. И хотя я первоначально считал, что ему напротив надо дать малость успокоиться, все же поддался девичьим уговорам.

Сначала Мелинсону пришла посылка с весьма интересной, хорошей книгой Майн Рида «Всадник без головы». Учитывая же, что именно за голову Мелинсон и опасался, ему похорошело. До такой степени, что фотокарточка головы братца с надписью «Ты следующий!» оказалась для его психики слишком сильным испытанием. Уже к вечеру за ним приехали люди в белых халатах, надели смирительную рубашку и увезли в то заведение, где врачи в белых халатах, но на окнах непременные решетки. Говорят – а этим разговорам можно и нужно верить, – что он теперь сидит с чехлом-колпаком на голове и тихо хихикает. Где-то раз в полчаса снимает эту «защиту», ощупывает шею, проверяя, на месте ли голова, после чего заливается счастливым смехом.

Месть, как ни крути, состоялась. В конце концов, сошедший с ума от страха перед возмездием враг ничем не хуже врага, убитого тобой собственноручно. Одно немного печалит – он так и не понял, кто именно за ним охотился. Но… у всего есть свои недостатки. Такова жизнь, а мне грешно жаловаться на результат. Месть за случившееся в феврале восемнадцатого закончена, теперь души родных могут быть спокойными там, где сейчас находятся.

А еще… Мне перестал сниться тот самый кошмар, не покидающий меня каждую ночь. Если раньше, убив очередного кровника, я был счастлив еще и тому, что на несколько дней получал сны без сновидений, то теперь и это прекратилось. Более того, из моей памяти стали постепенно стираться лица ныне дохлых или сбрендивших чекистских садистических тварей. А вот лица матери, сестры, деда стали словно выплывать из далеких уголков разума. Оттуда, где они таились долгое время, видимо, ожидая завершения мести, что растянулась более чем на десяток лет. Земля вам пухом и покой вашим душам. Вы отомщены. Да и память о вас более не омрачена тем, что по земле ходят убийцы.

Я же ждал. Но не просто так, а отдыхая душой и телом. Работа? Помилуйте, это просто несерьезно. В сравнении с тем режимом и ритмом жизни, который был до недавнего времени, простая работа, пусть и связанная с необходимостью поддерживать маску – полное блаженство и ничегонеделанье. Хотя… У меня был архив Руциса, который не следовало игнорировать. Вот я и изучал его: неспешно, обстоятельно, вникая в любую мелочь. Знал, что он должен пригодиться либо в относительно скорое, либо в самое ближайшее время.

Полностью свободные дни у сотрудников ОГПУ бывают редко. Однако солнечным февральским днем я сидел в полюбившейся мне чайной, наслаждался горячим напитком и размышлял… И мысли были невеселыми, пусть касались не меня лично, а того, что творилось в стране.