Ольга Крамер - Наперекор судьбе [litres]

– Ты же сказала, что мы невидимы для остальных, – не своим от злости голосом прорычал Марио.

– Так оно и есть, – кивнула Виста, поправив очки. – Мало того, что все мы не под своими именами, так еще и невидимы. Василиса в четыре двадцать семь утра зачем-то сняла этот режим. – Лицо девушки скривилось в искреннем недоумении. – Женя, ты не знаешь – зачем это могло понадобиться Василисе?

– Нет, – покачал головой пилот.

В его голове проскочило несколько предположений, но все они казались глупыми и необоснованными. Даже если Вася захотела сдаться и подставить себя, она бы сделала это под своим именем. И самое главное – не стала бы подставлять всю группу. Значит, все произошедшее неудачное и глупое стечение обстоятельств. Женя вспомнил, что до утра Титова возилась с коммуникатором. Наверное, тогда она случайно и сбила настройки Висты. Подобный вывод Женю полностью удовлетворил, и он больше не брал в голову этот вопрос. Учитывая нынешнее состояние Титовой, все складывалось в единую картину.

Услышав свое имя, Вася, вопреки просьбе Жени, настороженно выглянула из класса и сразу была замечена Марио.

– Ах ты тварь! Подставить нас всех решила?! Твою же шкуру спасают!

Крик Марио разнесся по всему корпусу, отразился от бетонных стен и осел звоном в ушах. Мужчина был в гневе. Он, словно бык на матадора, посмотрел на Василису, робко выглядывающую из аудитории, в два широких шага сократил расстояние и с силой схватил девушку за шиворот, дернув на себя. Громко взвизгнув, Титова дернулась, но сделала себе хуже – ворот куртки ее душил. Боец, не разжимая руки, второй замахнулся для удара в грудь, однако ударить не успел. Коршуном подлетевший Женя перехватил мощный кулак, но больше ничего сделать не успел.

Женю затрясло. Его переполнял ниоткуда взявшийся гнев. Он шел из самого сердца, изнутри и заполнял его всего, захватывал с головой, мешая не то, что рационально думать, а свободно дышать. Это было сводящее с ума чувство. Гнев мешал сосредоточиться, он был всепоглощающим, не оставляя места больше никаким другим чувствам. И он был направлен не только на Василису, а на всю группу, всю Зону, а, главное, на себя самого. Он подталкивал к страшным поступкам, к самому краю, переступив который, можно сделать очень много страшных вещей.

И все это было внутри Марио. Уже через несколько секунд пилот смог различать свое и чужое. Подобное ему пришлось пережить с Ранчу, не так давно – с Вистой. Закономерность пугала, но разбираться в причинах и следствиях – не было ни времени, ни возможности. Единственное, чего хотел пилот – защитить Василису. Но получил гораздо большее. И оно было пугающим, необъяснимым и совершенно сумасшедшим. В сознание вмешалось что-то чужое, но ненавязчивое. Женя этому не препятствовал, настороженно, но принимал. Странные картинки менялись одна за другой, и в первые мгновения пилот не мог поймать ни одной. Поток из ниоткуда поступающей информации казался бессвязным. А когда Фролов смог уцепиться за воспоминания, то оторопел.

Он оказался в небольшом помещении, по размеру и планировке похожем на комнату Висты на базе Хана. Стоило пилоту осмотреться, и он понял – это действительно подземелья на «Сухаревской», просто ощущение было странное, будто смотрел на все это Женя через черные очки. Так же, как и было с Вистой.

Кровать у стены, тумба, табурет – вот и все скромное убранство. Грязно и холодно, хотелось как можно скорей покинуть комнату и больше никогда не возвращаться. Чувство, словно находился в морге. Фролов не мог до конца понять, но смог прочувствовать.

У Висты в комнате было уютно, чувствовалась мягкая, женская рука, способная даже крошечную каморку с бетонными стенами превратить в Дом. А из этого помещения хотелось уйти и помыться с мылом. Поборов инстинктивное отвращение, Женя обернулся. Он действовал, как в осознанном сновидении, с той лишь разницей, что понимал – это не оно, все гораздо серьезней, чем измененное состояние сознания. Он, всем нутром предчувствуя что-то неладное, медленно обернулся.

Уронив голову на грудь, на полу в углу маленькой комнаты сидел Марио. Бледный, словно смерть, с синяками под глазами, без дорогостоящей экипировки – в майке и камуфляжных штанах. Предплечье правой руки было перетянуто жгутом, а в ослабевших пальцах левой лежал шприц. Взгляд зацепился за его странное содержимое. Серебристо-черная жидкость осталась на прозрачных стенках цилиндра, и она не была похожа ни на один известный Жене наркотик или лекарство. Нет. С трудом заставив себя отвернуться от тела, пилот попытался сосредоточиться и обнаружить в комнате то, из чего можно синтезировать эту дрянь.