Надежда Мосеева: Ложные надежды [СИ]

Я задумался.

Ревир выдают бесплатно раз в неделю. Хочешь больше — плати. Нет денег — подыхай. Медленно и мучительно.

Если Декинс мог позволить себе сигнализацию и мины, почему не покупал лекарство?

Я отложил счета и обыскал все полки. Пусть старик решил сдохнуть в такой изощрённой манере. Это не отменяет того факта, что его прибили.

В одном из ящиков лежали документы и пропуск в лабораторию «Либри». Похоже, несмотря на преклонный возраст, Декинс продолжал работать. Благодаря этому старик и оплачивал счета.

Стоило бы посмотреть на лабораторию. Интересно, Отдел уже объявил меня в розыск?

Соседи Декинса крепко спали, веря в иллюзию безопасности. В его апартаментах я мог действовать свободно. Но на улице были люди, страдающие особо извращённой формой сомнамбулизма. Они в полусонном состоянии бродили с бутылками в руках и чуть что — поднимали пьяный вой. Я обходил сомнамбул стороной, чтобы они не разбудили весь район.

Наткнуться на патруль Отдела я не боялся. Следаки были похожи на надоедливых мошек, наматывающих круги у пыльной лампочки. Незначительная помеха, от которой легко отмахнуться. Достаточно было знать, где меня ищут, чтобы не попасться в клешни зажравшегося правосудия.

В лаборатории меня ждало разочарование. Я сразу увидел тщательно скрытые следы обыска. Казалось, ничего не пропало. Мебель и оборудование были целы. Но общая атмосфера приторной чистоты говорила: здесь я ничего не найду. Кто-то побывал в «Либри» до меня. И хорошенько прибрался.

Но что-то нарушало стерильную идиллию. Я закрыл глаза и прислушался к интуиции. Запах страха и злости заполнял помещение, будто табачный дым комнату заядлого курильщика. Плохое сочетание. В таком состоянии даже пацифист может превратиться в серийного убийцу.

Я открыл глаза и сказал:

— Выходи. Тебе нечего опасаться.

Из-за стеллажей вышел паренёк в форме лаборанта и неуверенно направил на меня МПШ [2] МПШ — маленькое подобие шокера (жарг.). Есть и другие интерпретации этой аббревиатуры. .

— Кто вы? — спросил он, пытаясь разглядеть моё лицо в полумраке.

— Я тот, кто убил Уильяма Декинса, — беспечно сказал я и вышел на свет.

Тот, кто убил, или тот, кого обвиняют в убийстве? Теперь это вряд ли имело значение.

Лаборант кивнул.

— Если Вы ищете доказательства своей невиновности, — трясущимся голосом сказал он, — то здесь их больше нет. Всё вынесли.

Парень был на грани нервного срыва. Но соображал быстро.

— Как тебя зовут? — спросил я, с трудом вспоминая, как вести допрос. Нужно наладить контакт и успокоить свидетеля.

— Меня… Я… Стенли. Меня зовут Стенли, — ответил лаборант.

— Эдриан Норт, — представился я и сел на стул, держа руки на виду.

Пусть парень поймёт, что нет никакой угрозы.

— Я знаю. О вас в новостях говорили, — сказал Стенли и быстро добавил: — Я никому не скажу, что вы здесь. А сами они вряд ли вернутся.

— Кто это был, Стенли? — я перешёл к делу.

— Зачистка, — выдохнул лаборант. — Это ответ на оба вопроса.

— Я задал только…

— Вы спрашивали, кто всё забрал и кто убил профессора, — сказал Стенли. — Ответ — Зачистка.

Я усмехнулся. Умный парень.

— Ты их видел? Они тебе не навредили?

— Н-н-нет, — ответил Стенли и показал на ничем не примечательную стену. — Тут есть тайная комната. На самом деле, просто кладовая. Мы в ней всякий хлам хранили. Но дверь туда не увидеть, если не знать, где она. А стеллажи искажают сигналы любых сканеров. Чистильщики просто прошли мимо.

— И что они забрали? — спросил я.

— Результаты наших… исследований.

Мне пришлось обратиться к старому доброму методу следаков — втереться в доверие к свидетелю. Иначе парень вряд ли бы всё рассказал.

— Стенли, я увяз в этом деле так глубоко, что уже не выплыть. Мы на одной стороне. Ты можешь мне довериться.

— Тут надо начинать издалека, — сказал лаборант. — Это долгая история.

— У меня полно времени, — соврал я.

Стенли сдался. Похожу, ему надо было выговориться. И неважно, кто оказался на месте слушателя.

— Ладно. Попробую, — лаборант нервно выдохнул, собираясь с мыслями. — Мы с профессором выяснили, что у некоторых людей естественным образом развился иммунитет против имммунодеструкции, — сказал Стенли и задумался. — Странная фраза получилась.

— Допустим. Тогда почему об этом никто не знает? — спросил я, пытаясь скрыть своё недоверие.

— Из-за «Иммуноревира», — пробубнил Стенли. — Знаю, как это звучит. Но я не псих.