Николай Побережник - Эрта. Пёс империи

— Тилет! Сюда!

— Ох Кинт, не знаю как тебя, но меня точно вздернут! — Тилет вскинул карабин и прицелился в сторону жандармов.

Кинт успел подбить карабин под цевье, прежде чем Тилет нажал на спуск.

— Если пристрелишь кого из них, точно вздернут, причем тут же! Нам надо дать кочевнику уйти как можно дальше!

— Да как!?

— Стреляй, чаще, в землю перед лошадьми, надо заставить их спешиться.

— Эх! А как все гладко шло… — с досадой, сквозь зубы процедил Тилет и начал стрелять просто в воздух, в сторону жандармов, — боюсь лошадей поранить.

Жандармы действительно спешились и залегли, но ненадолго, стреляя по развалинам, они стали окружать ферму и подползать ближе.

Спустя полчаса этого «жестокого противостояния» Тилет вставив последний магазин в пистоле сказал:

— У меня все, а неплохо развлеклись, дьявол тебя возьми, Кинт Акан! Мне даже понравилось, как они там за валунами ползают… злые, наверное, а?

— О да, — хохотнул Кинт, — возьмут — будут бить, это уж точно.

— Эй! В развалинах! Сдавайтесь!

— С чего это?

— Дорожная жандармерия! Вы не подчинились боевому вымпелу! Сдавайтесь и будете арестованы, иначе забросаем гранатами!

— У них есть гранаты? — Тилет пихнул в плечо Кинта.

— Раньше не было, — ответил Кинт, — думаю, кочевник ушел достаточно далеко.

— Так что?

— Пора сдаваться, — Кинт перебросил через стену карабин и крикнул, — Сдаемся! Откуда нам было знать, что вы из жандармов?

— Руки поднимайте и выходите!

— Да-да, мы выходим! — снова крикнул Кинт, а потом подмигнул Тилету и, хохотнув, добавил, — будут бить, подставляй морду, разукрасят от души, ни на один розыскной лист тебя не примерят.

— Очень смешно, — Тилет скривился, встал, поднял руки и пошел к проему.

Кинт сделал тоже самое.

Били, не долго, но со знанием дела, потом связали и оставили лежать на земле, пока трое поехали на болота, в попытке догнать третьего.

— Ушел, хорошо места знает, наверное, — услышал Кинт, когда через час всадники вернулись из погони, ни с чем.

— Ладно, — с досадой ответил другой голос, — закидывай этих на их же лошадей, повезем в форт.

Кинту тоже досталось, саднили ребра, и, похоже, сломали нос, но он был в прекрасном настроении и даже начал напевать совершенно непристойную песню портовых грузчиков, жандармам понравилось и они не стали его останавливать…

…расквашена рожа, поломаны ребра,

За что украсть я хотел ящик воблы…

Вдруг толстый жандарм на пути и, не смог бедолага,

Сбежать с этим ящиком дальше оврага!

… причем, это был сам приличный куплет в этой песне.

Отлеживаться на куче соломы в соседстве с крысами, в сырых казематах Северного форта пришлось почти две недели. Возможно, пришлось бы еще долго есть несъедобную кашу, дожидаясь судьи из Тэка, если бы Тилет, когда его выводили в туалет, не поделился «страшной тайной» с жандармом.

— Послушай приятель, — журча в сточный канал в подвале, вдруг заявил Тилет, — я вообще с этим мерзавцем случайно оказался…

— Да ладно! Заливай больше!

— Я серьезно… его ведь ищут, и не кто-то там, а секретариат безопасности! Доложи кому надо, может и прибавку к жалованию получишь, а?

— А тебе какой резон? — заинтересовался жандарм.

— Так ты мне, может, более приличной еды в каземат принесешь, в благодарность. Да, там есть один офицер, Морес Таг, вот он его ищет, точно-точно!

— Я подумаю…

Так и случилось, буквально через день за стеной форта приземлился скревер, а через несколько минут дверь в казематах отворилась.

— Ты в своем репертуаре, — не решаясь заходить внутрь камеры и приложив носовой платок к носу, сказал Морес.

— Я же говорил, что сработает! — Тилет подскочил с вонючей соломенной подстилки.

Кинт тоже поднялся, являя собой весьма неприличное зрелище — заросший, грязный, осунувшийся.

Потом была горячая ванна, посещение местного лазарета и сытный ужин, а еще был разговор с Моресом, точнее это был монолог Мореса, прежде чем они все вместе вылетели в Актур:

— То, что ты рассказал, надо будет рассказать еще раз, под звукописец, но сначала, придется несколько отредактировать твои показания, а кое-что и вовсе исключить.

Разговор происходил в одной из офицерских комнат в башне форта, Тилет отсыпался, а Кинт и Морес сидели у окна-бойницы.

— Ты смог отсрочить войну, не думаю что надолго, но ты это сделал. Теперь все владеют рукописями покойного профессора Дакта. Но не жди благодарности, да и не узнает никто об этом твоем тихом подвиге во благо терратоса… разве что я, если доживу до преклонных лет, возьмусь за мемуары и расскажу всем, во что вылилось мое знакомство с курсантом сиротской школы. Единственное, за что я тебе благодарен, Кинт Акан, так это за то, что ты избавил меня от иллюзий. Я самоуверенно полагал, что владею ситуацией, контролирую ее, но нет, теперь я уверен в прямо противоположном — это ситуация контролирует нас, и заставляет совершать определенные поступки и действия.