Николай Побережник - Эрта. Пёс империи

— За встречу, — согласился Кинт, пригубил напиток и поставил кружку на стол, — скажи, это не ты побывал на холме, где остался капитан Бретэ и другие наши товарищи?

— Что? Нет, с этой службой ни на что не хватает времени… познакомишь со своим другом?

— Тирр Кобъе, такой же наемник, как и я в поисках заработка.

— Отвратительно! Это отвратительно, Кинт, что, не побоюсь этого слова, герой Северной войны, вынужден искать себе заработок, тем более на фронтире этого терратоса.

— На той войне было много героев, — Кинт наклонился к столу и, глядя в глаза Локту спросил, — а как так случилось, что другой герой войны предал свой терратос? А, Локт? Ты же начальник жандармерии правопорядка в Тэке, неужели платят мало кестов?

На последней фразе Тилет поперхнулся салатом.

— Господа, предлагаю выйти, например, в конюшню, харчевня северян не то место, чтобы обсуждать подобное, не находите? — откашлявшись предложил он.

— Согласен, но сначала еще выпьем… — Кивнул Локт и оглянулся по сторонам.

— Жду в конюшне, — Кинт поднялся и вышел, не притронувшись к еде и выпивке.

Локт раздосадовано вздохнул, опрокинул в себя кружку и пошел следом.

Кинт вошел в конюшню, обратив внимание, что кочевник в дальнем углу уже поел и, зарывшись в солому, спит. Пройдя в пустое стойло, Кинт остановился, развернулся лицом ко входу и стал ждать, набивая трубку…

— Даже не знаю с чего начать, — сказал пришедший следом Локт и улыбнулся, совершенно незнакомой Кинту улыбкой, полной злобы.

— Начни с чего-нибудь, я пожертвую своим временем ради тебя, — Кинт достал из кармашка жилетки часы-луковицу, отметил время, щелкнул крышкой, и раскурил трубку.

— Что ж… — Локт тоже закурил, — ты же знаешь, откуда я родом?

— Из маленькой деревушки, недалеко от Северного форта, практически на границе.

— Именно! И ты ведь не забыл, что делали Северяне, когда приходили в такие деревни?

— Я помню…

— Так вот, вся моя семья была угнана в рабство к северянам во время войны, но после нашей победы никто не захотел заниматься вопросами рабов, о них просто забыли, Кинт!

— Тогда о многих забыли…

— Да-да, — хохотнул Локт, — по тебе тоже прошлись! Так вот, немного освоившись в Тэке, я сам вышел на контрабандистов, а через них на северян-работорговцев. Заключил с ними сделку, смог отыскать семью, но мать к тому времени умерла, сестра лишилась рассудка, после того как над ней поглумились, выжил только младший брат, но тот вскоре умер от какой-то заразы. И скажи мне, Кинт, кто меня может упрекнуть в предательстве?

— Я, покойный Бретэ, много кто, — спокойно ответил Кинт, — ты ведь продался и Решенцу! Я видел тебя в Майнге, с их агентом…

Лицо Локта застыло, словно каменное изваяние…

— Ты… ты ведь не наемником прибыл сюда… как же я… — Локт прищурился и стал отступать назад, его рука потянулась к поясу.

Все произошло мгновенно — Тилет выскочил из-за стены стойла, выхватил клинок и молниеносным ударом вонзил его пол лопатку Локта, прямо в сердце. Кинт успел придержать, чтобы бывший друг, бывший боевой товарищ не рухнул на пол… бывший.

Локт лишь прохрипел:

— Не-на-вижу вас вс-е-ех…

— Прости, но некогда было спросить у тебя разрешения, — Тилет, вытер длинный и узкий клинок об одежду аккуратно уложенного на пол Локта, затем, прямо из фляги, что прихватил с собой, сделал пару больших глотков шанта.

— Ты поторопился!

— Еще немного и я бы опоздал! Нам ведь шум ни к чему, верно?

— Верно, давай оттащим его темный угол и присыплем соломой.

Кинт и Тилет вернулись в заведение, никому не было до них дела. Оставив несколько монет на столе, они ушли — аппетит испарился, как и вера Кинта в людей…

Молча пройдя несколько переулков, Кинт резко развернулся к Тилету, схватил его за горло и прижал к замшелому камню стены, но потом отпустил и со всего маха шибанул сапогом по нагромождению деревянных ящиков.

— Полегчало? — Тилет потер горло, — ты мне чуть кадык не сломал.

— Почему, Тилет? Почему он стал таким? — глаза Кинта заблестели.

— Наверно потому, что он потерял родных людей, и тебе, наверное, его не понять, ты ведь сирота.

— Я не родился сиротой! У меня столько же прав обвинять империю в смерти близких людей, но предать!

— Думай о деле Кинт, — Тилет поправил ворот рубахи, — что у нас там по плану? И пошли уже, пока какой-нибудь дворник не объявился и не поднял шум из-за опрокинутых ящиков.

— Спасибо… — Кинт пошел вперед.

— За что? — Тилет поспешил за ним.