Дмитрий Манасыпов - Метро 2035 - Злой пес [litres]

– Хаунд… – Девил, развязав Зуба, помогла тому встать.

Пацан по-щенячьи радостно смотрел на нее.

– Вас?

– Спасибо. – Девил улыбнулась. – А еще ты теперь должен мне новую «гончую».

– Гут.

Он подошел к ней, смотря сверху вниз в ее голубые глаза. Смотрел, понимая, что тонет в них…

– Эй, голубки! – возмутился Кулибин. – Вы, случаем, не офигели тут пялиться друг на друга? У нас дел, как у дурака махорки. Хаунд, подгоняй вон ту халабуду с сараем к нашему «урагану» и цепляй жесткую сцепку. Зуб, помоги ему. А ты, красотка, пока поищи в той «буханке», что не проедет и километра, цепи.

– Зачем?

Кулибин сплюнул.

– Бочки, что нам за твою красивую задницу достались, закрепить. Чего лыбитесь, идиоты? Жизнь продолжается, а горючка стоит… много, короче. Все, хорош трепаться, пора работать и сваливать отсюда, а то городские набегут.

В его… в их домашнем очаге смолисто и сладко потрескивали настоящие вишневые полешки.

Кулибин, матерясь и баюкая сломанную руку, умотал на Товарную, обнаружив там самую настоящую ремонтную базу, несколько кранов-козлов, вполне себе работающих от генератора, и все остальное. А может быть, он просто решил оставить наедине двух взрослых людей, интересующихся друг другом очень сильно, и, что куда важнее, разнополых, и не совсем людей, йа.

Хаунд, вытянув ноги к огню, курил трубку или, вернее, самый настоящий чубук, склеенный из янтарных пластинок и кости.

Табак из Кинеля ему нравился все больше. Как и перспективы работы с железнодорожниками. Оставалось только решить вопрос с собственной платформой-фортом на железке – и дело в кармане, йа.

– Всегда мечтала именно о таком тихом счастье, – поделилась Девил, с ногами забравшись в новое кресло, найденное в закромах Птаха. – Сидеть, смотреть на огонь и мирно наслаждаться твоим глубоким молчанием.

Почему-то слова ее так и отдавали сарказмом. А его Хаунд не очень жаловал.

– Правда, йа?

– Ну… – Девил намотала алую прядь на палец. – Нет. Зачем мне тупо сидеть и пялиться на огонь твоего недоделанного камина? Ты, часом, друг сердешный, не почитываешь ли любовные романы на досуге?

Хаунд засопел.

– Да и дымишь ты… Бобик… как паровоз.

Кому еще он мог разрешить называть себя Бобиком, как не любимой женщине?

– Значит, так… – Девил решительно опустила вниз босую ногу, наступила на холодный бетон и тут же вернулась в прежнее положение. – Для начала надо бы как-то тут утеплиться, что ли.

– Завтра привезут ковры. Настоящие, шерстяные, красивые.

– Это хорошо. А во-вторых, милый, расскажи-ка мне, почему вдруг ты так спокойно наслаждаешься жизнью, когда под боком Прогресс и затевающаяся войнушка?

Информацию из него Девил вытянула еще по дороге домой. Вцепилась клещом и не отпускала, пока уставший Хаунд не закончил рассказывать.

– Мы теперь их союзники.

– Мы?

– Ты и я. Вороны. Может, даже Братья, хотя надо бы скататься к ним и бросить вызов вожаку.

– У Братьев нет вожака, дурило лохматое… – Девил красиво взяла тоненькую чашку и начала пить давно остывший кофе. Тот самый эрзац, найденный в загашниках бункера на Товарной. – Они все решают на вече, и вызов там бросать бесполезно, а то я давно загребла бы их под себя. А когда я успела согласиться стать союзником Прогресса, м-м-м?

В этом ее кошачьем мурчании так и сквозили стальные острые нотки. И Хаунд вдруг огорчился.

– Так будет лучше.

– Лучше… – Девил отставила чашку и подперла ладонью подбородок. – Ты мой стратег, ушастый, бородатый и страшный.

Она явно издевалась, понимая, что ему сейчас совершенно не хочется цапаться с ней. Только… йа, не обманывал ли он себя и не обвела ли эта красивая, умная и опасная баба его вокруг своего изящного пальца?

– О-о-о… – Девил улыбнулась. – Какое интересное выражение лица, милый…

– Вас? – Хаунд опешил.

– Что – «что»?

Она улыбнулась. Открыто и красиво. Мало что казалось Хаунду красивым в этом сумасшедшем мире.

Ему очень нравились звезды.

Его заводили матовые плавные изгибы хорошего оружия, идеального в своей лаконичности и непередаваемо прекрасных формах.

Очень грел его душу «Ураган».

И она. Сильная, умная, жесткая, знающая себе цену и… улыбающаяся ему.

– Ты же Хаунд. Ты – чудовище, кровожадный монстр, медведь в почти человеческом обличье, считающий своей территорией весь этот гребаный город. Ты плевать хотел на всех и вся, но заключаешь союз с Прогрессом. Сколько раз тебя пытались убить, Бобик?