Вячеслав Шалыгин - Джокер [litres с оптимизированной обложкой]

– Мне нужно остаться на базе, – скороговоркой призналась Мара и прикусила язычок. Похоже, произнесла она это чуть раньше, чем подумала о последствиях.

– Зачем?

– Я хочу быть первой, кто покажет Землю. – Мара определенно поняла, что хитрить у нее не получается и лучше говорить правду. – Я хочу показать ее без прикрас, без вашей цензуры и с тех ракурсов, с каких захочу. Я понимала, что вы не разрешите, вот и решила… стать к вам поближе.

– Или найти другой инструмент влияния, например, повод для шантажа. – Донис усмехнулся. – А кто вам сказал, что у нас существует цензура?

– Ой, а разве нет?! Да ладно, Достис! Все это знают!

– Есть запрет на съемку без разрешения военных объектов, солдат и техники. Все остальное снимайте как угодно, когда угодно и в любых ракурсах. И комментируйте как вам хочется. Информаторы аккредитованных площадок так и делают.

– Они делают постановочные репортажи! А мы показываем реальную жизнь! Это разные вещи!

– Они делают талантливые репортажи, в этом вся разница. – Пестал снисходительно улыбнулся и взглядом указал на полотенце. – Вытирайтесь и одевайтесь. У вас три минуты на сборы. Через три минуты и одну секунду сюда войдут хокусы, которые доставят вас в зону вылета и теперь уж точно отправят на метрополию. Не оденетесь – отправят голой, им все равно.

– Нет, постойте, Донис! Выслушайте меня, Пестал! Возможно, это мой единственный шанс в жизни! Я буду делать все, что вы скажете! Все-все-все! Я стану послушной, как малолетняя дочка! Честное слово! Я клянусь, Пестал!

Тысячник отметил про себя, что Мара наконец-то усвоила, как его зовут, а еще в ее голосе зазвучали искренние нотки. Вероятно, Мара Тирис действительно верила в то, что сейчас говорила. Кстати, именно говорила, в нормальном темпе и в человеческой тональности, а не щебетала, как обычно. Это добавляло ее словам правдоподобия.

Но Донис оставил свое решение в силе. Жизненный опыт подсказывал, что такие, как Мара, не меняются. Она может на время притихнуть, может стать условно хорошей девочкой, но истинная натура все равно прорвется наружу. Рано или поздно она выкинет какое-нибудь коленце и все ее обещания превратятся в архивную пыль.

Когда хокусы вывели Мару из ванной, тысячнику стало ее немного жаль. Выглядела она как мокрый воробей, запертый в клетке с кошкой. Девица всем своим видом показывала, что жизнь рухнула и теперь ее можно отправлять куда угодно, хоть на метрополию, хоть просто за борт. Это Дониса насторожило, и он, отбросив ненужное сочувствие, усилил конвой еще двумя хокусами, а затем сообщил о факте задержания палубной страже, чтобы та встретила хокусов и нарушительницу в зоне вылета.

Теоретически Пестал все сделал грамотно, в полном соответствии с Правилами внутреннего распорядка, но, как сказано выше, люди перед стартом были чересчур загружены дополнительной работой и потому совершали ошибки. Вместо того чтобы впустить хокусов с пленницей на борт челнока, палубные стражники приняли Мару с рук на руки и повели ее дальше сами. И как раз в этот момент прозвучала долгожданная команда «встать по местам». Пока стражники соображали и рядились, кто из них отправится на пост, а кто проводит нарушительницу до челнока, Мара ухитрилась сбежать. Через пятнадцать минут ее отыскали, но отправлять нарушительницу стало поздно. База, как и весь флот, двинулась по стартовому треку к транспортным воротам.

Мара Три Косички Тирис все-таки добилась своего. При этом она вновь формально поступила под наблюдение Дониса, но теперь не была обязана держать свое обещание «стать послушной девочкой», ведь Пестал не пошел ей навстречу.

Тысячник предпринял отчаянную попытку изолировать несносную обузу – подал прошение об аресте Мары иудексу Рапту, главному арбитру базы, но получил неутешительный ответ.

По мнению судьи, Мара Тирис ничего не нарушила, поэтому запирать ее в карцере было не за что. Пропуск на базу Маре был выписан разовый, однако бессрочный. В том, что она так и не покинула борт, имелась прямая вина Дониса. Так что исправлять допущенную оплошность предстояло ему, и только ему.

– Ну что, Пиндес, как будем жить дальше? – ехидно ухмыляясь, спросила информаторша, когда закончилась судебная консультация и Донис был вынужден отозвать удерживавших Мару хокусов.

– Как предписано корабельным уставом. – Донис сам себе удивлялся, но ему не составило труда сохранить самообладание.

Почему-то после приступа раздражения и досады, вызванного решением иудекса, в душу к Песталу пришло умиротворение. Будто бы он втайне был доволен этим решением. Между тем что в нем было такого уж приятного? Судья поручил Донису опекать нелегальную пассажирку, и теперь тысячнику предстояло с ней нянчиться весь поход. Ладно, если бы иудекс Рапт заодно мобилизовал госпожу Мару Тирис и привел ее к присяге. Командовать солдатами Донис умел. Так ведь нет! Судья оставил все как есть, и теперь Песталу требовалось налаживать с этой неуправляемой штатской нахалкой какой-никакой контакт. Иначе она будет пакостить, а Донис за все это отвечать.