Владимир Корн: Теоретик [с иллюстрациями]

«Ладно, пусть это будет голод», — пришло ко мне решение.

И я решительно взял жадр в руки. Заодно представил, что изнутри меня в него что-то вливается. Подождал некоторое время, но, так и не дождавшись, что жадр каким-то образом отреагирует, поднялся на ноги и решительно зашагал к остальным.

— Вот.

— Ну-ка, ну-ка! — первым взял камень Гудрон.

— Стоп! — Янис хлопнул его по руке.

— Ты чего? — с недоумением посмотрел тот.

— Бумагу приготовил? И штаны на всякий пожарный расстегни.

Сначала Борис его не понял. Затем, вспомнив о моем предложении, усмехнулся. Сжав камень, он застыл, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.

— Ну как? — некоторое время спустя спросил Гриша.

— Не пойму. Как будто и есть что-то, но такое слабое, что едва чувствую. А может, мне просто кажется.

Следом за ним жадр взял Янис. Он был категоричен:

— Либо первый блин комом, либо…

«Либо Федор ошибся», — продолжил за него я.

Потом был Слава. Он не сказал ничего, лишь отрицательно мотнул головой. Грек даже пробовать не стал. Итог подвел Гриша.

— Даже я смогу заполнить жадр куда лучше. Нет, однозначно Федя ошибся. Что в общем-то немудрено в его состоянии. Теоретик, ну и чему ты радуешься? Ты, можно сказать, всех нас шанса на счастливую жизнь лишил, — буркнул он.

Мне действительно не удалось сдержать улыбку. Я такой же, как все, и разве это не замечательно? Теперь никто не станет за мной охотиться, чтобы убрать конкурента, а самому не придется пыжиться, заставляя себя что-то испытать. Проживу и без этого, другие же каким-то образом существуют? Надоест бродить, вскидывая оружие на каждый подозрительный шорох, возможно, пойду работать в шахту. А там, глядишь, и действительно повезет: нарвусь на богатую жилу. Или придумаю что-нибудь еще. Я молод, с головой как будто бы все в порядке, руки тоже не из заднего места растут. В общем, не пропаду.

— Та-а-ак… — протянул вдруг Гудрон, и все невольно посмотрели на него. — Жадр-то с изъяном! Как раньше не увидели? Ослепли все разом?!

— Как-как, не слишком-то мы его и рассматривали, — сказал Гриша, вертя его в руках. — А ведь верно, Боря, говоришь: донышко у него мутное. Через нормальный жадр как через стекло смотреть можно! И когда он заполненный, и когда пустой — без разницы.

— А это значит, что Теоретик совсем ни при чем: бракованный жадр попался. Так что не все еще потеряно, — чуть ли не торжественно заключил Гудрон. — Ну что, вторая попытка?

Второй жадр я взял без малейших колебаний, надоело. Подержал какие-то секунды, и вдруг он чувствительно кольнул ладонь. На электрический разряд это было не похоже. Как, впрочем, и на то, что меня укололи иглой. Что-то непонятное, но от этого не менее болезненное. Настолько, что едва не уронил жадр.

— Держи. — Я сунул жадр Гудрону и полез в рюкзак, где на самом верху, в бумажном пакете, лежал завернутый в тонкую лепешку ломоть жареного мяса с зеленью. Немедленно в него вгрызся, прожевал и запил водой из фляжки. Снова откусил и сделал еще глоток воды, не обращая ни малейшего внимания на остальных. Откусил и глоток, откусил и глоток… И так до последней крошки, которую пришлось снять с ладони губами.

— Игорь, как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Гудрон.

— Нормально.

Особенно после того как перекусил. Конечно же не мешало бы и полноценно пообедать, но теперь уже точно до него дотерплю.

— Голова не кружится? Не тошнит? В сон не клонит?

— Нет.

— Проф, на всякий случай пульс ему проверь.

Слава без лишних церемоний ухватил меня за запястье.

— Нормальный у него пульс. Глубокой наполненности. В общем, как у космонавта, — сказал он, явно не дождавшись положенных десяти секунд.

— Чего пялитесь? — не выдержал я.

— Вообще-то ты должен сейчас лежать в отключке, — пояснил мне Гудрон.

— Это почему еще?

— Нет, он еще спрашивает! — обратился он к остальным, картинно всплеснув руками. — Да потому, что мы уже минут пятнадцать вчетвером пытаемся оставить этот жадр пустым, а он даже немного не стал слабее!

— Вы думаете, мне это хоть о чем-нибудь говорит? — Я начал злиться.

— Ну тогда я тебе на примере поясню. Федор — сильнейший жадреист из всех известных. И он был совершенно прав, когда сказал, что по сравнению с тобой — щенок, цуцик! Теперь до тебя дошло?!

Гриша смотрел так, будто пытался понять, что же отличает меня от него самого, Грека, Яниса и остальных? Я и сам хотел бы это знать. Гудрон же продолжал восторгаться: