Петер Фехервари - Инфернальный реквием

«Ты слишком многое увидел и принес в жертву», – согласилась книга.

Иона начал пересекать площадь, укрываясь за трамваем, что превратился в братскую могилу. Сквозь запыленные окна он рассмотрел застывшие на креслах трупы пассажиров, застрявших на полпути в никуда. На их лицах застыли гримасы предсмертного шока, но не ужаса – испугаться никто не успел. Хотя тела мертвецов иссохли, разложение их не тронуло, как и всех, кто скончался в начальный миг идеальной тьмы. Казалось, что незримый удар, убивший людей, сокрушил и естественные процессы распада.

Такая гибель настигла десятки тысяч горожан, от ничтожеств из подулья до аристократов в дворцовых башнях. Нечто поразило их на протяжении выбившегося из ритма удара сердца, за который Истинная Ночь опустилась на Сарастус. Среди них оказался и старший переписчик Тайт. Он испустил дух, трудясь над очередным свитком, а вот его неверующего сына, что работал напротив, миновал такой удел.

«Благословенные Про́клятые…»

Так окрестили умерших в первой волне адепты искупительного культа, который восстал из пепла трезвомыслящей имперской конгрегации улья. Иона считал название бессмысленным, как и вообще все, что имело отношение к жестокому кредо фанатиков. Эти скоты, наверное, при первой возможности обвинили бы Мину в ведьмовстве. Как и его отец, они не распознали бы истинно святого человека, даже будь у него сияющий нимб над головой.

«Истина – изворотливый зверь», – предостерег том, холодивший грудь Тайту.

Иона представил, как из переплета выползают коварные черви, алчущие его плоти.

Выбросив мысли об осторожности в ночь, Тайт покинул укрытие за склепом на колесах и помчался напрямик через площадь. Откуда-то сзади донесся вой – долгий и скорбный крик человека, обращенного в нечто меньшее. Иона впервые слышал подобный звук, но не собирался выяснять, кто именно вопит. Улей теперь напоминал бесконечную кунсткамеру кошмаров.

Добравшись до улицы напротив, Тайт нырнул в тени и продолжил бежать, не думая об опасности. Резкий поворот налево у следующего перекрестка, еще через два – опять влево, потом вверх по стене завода белковых консервов и дальше тихонько по крыше. Только безумец сейчас решился бы идти через преисподнюю цехов…

Как всегда, Иона заранее разработал маршрут, тщательно изучив карты, которые позаимствовал в разгромленном участке Арбитрес вскоре после катастрофы. Тот трофей дорого обошелся Тайту. Ему пришлось впервые в жизни убить человека – умирающего офицера, который выстрелил в юношу, когда тот рыскал в развалинах. Силовик носил броню, и, чтобы прикончить его, потребовалось несколько ударов ломом.

Интересно, после Падения такие поступки вообще считаются душегубством?

«Только если ты наслаждался ими», – заверил себя Иона, как делал всякий раз, отнимая жизнь.

Но сейчас фраза показалась ему очередной цитатой из книги.

– Я убил их всех ради Мины, – сказал Тайт ночи, словно той было не все равно.

Спустившись по трубе на дальнем конце консервного завода, Иона спрыгнул в заваленный мусором дворик и нахмурился. Обстановка здесь ухудшилась по сравнению с тем, что помнил Тайт, но он давно тут не появлялся. Почему? Ответ пришел еще на крыше, когда Иона услышал идущие снизу булькающие шумы, похожие на вздохи. Неизвестно, что именно росло там в пищевых баках, но явно нечто по-настоящему большое.

– Все, хорош, – прошептал он, мысленно ставя крест на этом маршруте.

Как только Тайт полез вверх по груде отходов, нечто колючее вцепилось ему в лодыжку. Он инстинктивно прыгнул вперед, неуклюже приземлился с другой стороны кучи и по инерции немного пробежал. Затем, выхватив пистолет, крутнулся на месте, пригнулся и навел оружие.

Курган отбросов дрожал и трясся, как долго простоявший двигатель при новом запуске. В клубах черного дыма из живой массы вырвалось множество узловатых щупалец. Разбрасывая мусор по округе, отростки хлестали по земле, вереща и хныкая, словно от боли.

Нет, понял Тайт, когда дым немного рассеялся. Вопила не сама груда, а крупный мужчина, застрявший у ее верхушки. Пытаясь вырваться из хватки извивающихся щупалец, он лишь сильнее запутывался в клубке. Секундой позже Иона разглядел его лицо и осознал, что перед ним не человек – по крайней мере, уже давно не человек. Хотя искаженное тело жертвы сохранило антропоидные очертания, ее лицо безудержно разрослось в извилистое скопление опухолей и рядов кривых зубов, под которыми скрылись глаза. На искалеченном существе сохранились клочья комбинезона – формы рабочего в мануфактории.