Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

— Что ж, теперь этого не будет, — сказал Серая Гавань.

— Нет, так не будет. Но у меня есть свои друзья во дворце, и я кузен короля. Боюсь, что это будет гораздо более грязным, но этот ваш простак Мерлин поможет сделать эту работу для меня.

— О чём ты говоришь?

— Это просто. — Тириен слабо улыбнулся. — Боюсь, сегодня вечером в Теллесберге будет несколько убийств. Волна Грома, Моревладелец, большинство старших следователей Моревладельца — так как я не знаю, с кем из них он разговаривал, мне придётся уделить внимание им всем. И Лаханг тоже должен исчезнуть. Не должно остаться никого, кто знал бы о моей… связи с ним или Нарманом.

Выражение Серой Гавани стало потрясённым. Меньше из-за того, что он слышал, чем из-за того, от кого он это услышал.

— Все будут в ужасе, когда они услышат новости, — продолжил Тириен. — К счастью, вы пришли ко мне сегодня вечером и предупредили меня о своих подозрениях в отношении этого Мерлина. Вы боялись, что в действительности он работает на Нармана, и что это — часть какого-то заговора против Короны. Вы беспокоились о том, что король слишком быстро стал доверять ему, позволил этому незнакомцу быть слишком близко к нему и Кайлебу, сделав его одном из его личных охранников.

— Учитывая вашу явную озабоченность по поводу него, как только я узнаю об убийстве Волны Грома и многих его старших следователей, я немедленно отправлюсь во дворец с моими самыми доверенными гвардейцами. Очевидно, если Мерлин действительно виновен во всём, что вы о нём думаете, то будет весьма важно арестовать его прежде, чем он сможет нанести ещё больший урон. К сожалению, как каждый знает, после спасения им Кайлеба, он очень одарённый фехтовальщик и, как выяснилось, убийца. Вся его причина для «спасения» Кайлеба от «наёмных убийц» его работодателя заключалась в том, чтобы он смог проникнуть во дворец, где он мог бы убить всю семью Хааральда. К тому времени, когда мы с моими гвардейцами сможем добраться до него, он и другие члены собственной дворцовой стражи Хааральда, которых он сумел себе подчинить, убьют Короля и кронпринца. Мои гвардейцы и я, конечно же, убьём предателей из гвардии и нам удастся спасти жизни Жана и Жанейт, а я немедленно объявлю регентство от имени Жана.

— Это безумие, — почти непринуждённо сказал Серая Гавань. — Никто не поверит в это.

— Я думаю по-другому. — Тириен снова улыбнулся. — Некоторые из моих друзей при дворе будут готовы поддержать меня, что бы ни случилось. Другие, даже если они засомневаются во всех обстоятельствах, увидят, что Хааральд и Кайлеб мертвы, Жан — просто ребёнок, а враги окружают нас со всех сторон. Если не я, то кто? Или вы думаете, что они возьмут на себя династическую гражданскую войну с Нарманом и Гектором, ждущими чтобы ударить? И кто знает что-нибудь об этом «Мерлине»? Он незнакомец, иностранец, появившийся при таинственных обстоятельствах, который навязчиво прокапывает свой путь к королевской милости. Половина аристократов при дворе, вероятно, уже опасается влияния, которое он может получить, и никто из них не знает его. Они будут достаточно счастливы увидеть его в последний раз. Особенно, — его улыбка исчезла, а его глаза сузились, — когда первый советник Хааральда подтвердит причины моего подозрения в отношении него.

— Я не сделаю этого, — категорично сказал Серая Гавань.

— Я думаю, вы должны обдумать это заново, отец. — В голосе Тириена не было никакой угрозы, только рассудительный тон. — Кто поддержит вас, если Хааральд и Кайлеб умрут? Вы станете отцом гражданской войны? Просто передадите королевство Гектору и Нарману? Или вы сделаете то, что лучше для Черис, и поддержите единственного человека, который сможет удержать королевство. Вы сказали мне, что мой единственный шанс состоит в том, чтобы превратиться в Королевское Свидетельство для Хааральда. Что ж, говорю я вам, что ваш единственный шанс служить королевству — самому стать Королевским Свидетельством для меня.

— Никогда.

— Никогда — это слишком долгое время, отец. Я думаю, что вы, скорее всего, пересмотрите своё мнение, если у вас будет достаточно времени, чтобы подумать об этом.

Серая Гавань начал вставать, а затем с изумлением ахнул, когда тяжёлая рука жёстко толкнула его назад в кресло. Его голова дёрнулась, он оглянулся через плечо и его глаза расширились, когда Жорж Ховирд посмотрел на него в ответ.

— Прошу прощения, отец, — сказал Тириен, и глаза Серой Гавани снова вернулись к нему. Герцог покачал головой и продолжил тем же искренним тоном. — Боюсь, я думал о том, что такой день может наступить. Разве вы забыли, что Жорж служил до вас у меня? Это я рекомендовал его вам, когда вы впервые обратили внимание на него, не говоря уже о добрых словах о нём, когда с вашим последним телохранителем произошёл… несчастный случай.