Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Нападавшие пронеслись прямо через середину «Королевской Черис», затем большинство из них повернуло на корму, пробивая себе путь к юту, в то время как остальные попытались сдержать морских пехотинцев, контратакующих с бака.

Битва отчаянно качалась взад-вперёд в течение нескольких бесконечных минут, но команда «Корисанда» понесла слишком много потерь ранеными и убитыми, прежде чем они подошли вплотную, а черисийские морпехи однозначно были лучшими в мире в этом виде боя. Они вернули себе то, что выиграл у них момент отчаянной храбрости и мужества Чёрной Воды, и постепенно вынудили корисандийцев отступить назад.

А затем, внезапно, корисандийская галера «Морской Крест» вломилась в неподбойный борт «Корисанда», новая волна атакующих хлынула через флагман Чёрной Воды, используя его в качестве моста, и бросилась в драку.

Лицо Кайлеба Армака было маской мрачной, жестокой решимости, когда «Неустрашимый» вошёл в тыл распадающейся корисандийской колонны. Он мог видеть запутанный узел из перемешавшихся черисийских и корисандийских галер, быстро приближающихся по левой стороне «Неустрашимого», но по крайней мере ещё три вражеских корабля избежали общей свалки ближнего боя. Они набросились на флагман его отца, уже дравшийся с двумя противниками.

У него больше не было необходимости требовать от капитана Мензира, чтобы он приложил ещё больше усилий. Там впереди был отец Кайлеба, но он так же был королём Гвилима Мензира, и Мерлин, стоя позади них двоих, почти физически чувствовал, как Мензир рвался вперёд, стараясь прибавить свой вес к ветру, движущему его корабль.

И всё же они могли плыть довольно быстро, а орудия «Неустрашимого» полыхали с обоих бортов. Единственный путь к «Королевской Черис» был прямо через корисандийские корабли перед ними, и Мензир поднял на своём галеоне все паруса, как будто это был десятиметровый шлюп на гоночной регате на Старой Земле.

Пушки стреляли с расстояния менее двадцати метров. Рявкали кремниевые мушкеты, вертлюги бахали с боевых марсов, а в ответ корисандийцы стреляли из «волков», фитильных ружей и орудий.

На таком расстоянии даже медленно стреляющая корисандийская артиллерия могла нанести ужасные раны, и одна из пушек на главной орудийной палубе «Неустрашимого» получило ядро почти прямо в ствол. Пушка и лафет вместе отлетели назад, ствол орудия поднялся словно земноводный дельфин, стоящий на хвосте. Затем он рухнул вниз, как двухтонный молот, давя в кашу членов своего расчёта, которые не были убиты в результате попадания ядра.

Секция коечных сеток разлетелась на части, когда заряд картечи пробил плотно свёрнутые гамаки, уложенные там, чтобы остановить пули и осколки. Тем не менее, эти гамаки никогда не предназначались для того, чтобы останавливать картечь, и эти смертоносные снаряды убили шестерых морских пехотинцев и троих моряков, и ранили ещё пятерых. Крики оповестили о других потерях среди экипажа, а пушечное ядро вырвало из грот-мачты острый осколок, но артиллеристы «Неустрашимого» игнорировали резню вокруг них. Это были не просто смелость и выучка — это было ещё и изнеможение. Они действовали подобно автоматам, были сосредоточены только на том, что они делали, так что ничто другое не было для них реальным.

— Отходим! Отходим на ют!

Отчаянный приказ капитана Тривитина прорвался сквозь хаос, когда ещё одна корисандийская галера, «Думвал», выросла рядом с «Королевской Черис». Его корабль был больше, чем любой из его оппонентов, с бо́льшим экипажем и бо́льшим количеством морских пехотинцев, но не менее пяти корисандийцев сумели зацепиться за него.

Враг полностью одолел защитников первой трети «Королевской Черис». Возможно, половина её морских пехотинцев и четверть её моряков всё ещё были на ногах около среза переднего люка, но их оттесняли назад, один кровавый шаг за другим, постоянно растущим потоком врагов. Динзил Тривитин наблюдал за их упрямым отступлением, и в его глазах было отчаяние. Не от страха за себя, но за короля, который стоял позади него.

— Держать трапы! — крикнул он. — Держать…

Мушкетная пуля, выпущенная одним из мушкетёров с «Думвала», ударила его в основание горла. Она отбросила его назад, и он упал вниз, захлёбываясь собственной кровью, в то время как его топтали сапоги отчаянно сражающихся людей.

«Король», — подумал он. — «Король».

А затем он умер.

«Неустрашимый» прошёл с подветренной стороны другой галеры. Его пушки размолотили новую цель, но и сам он вздрогнул, получив несколько выстрелов в ответ. Его брам-стеньга дрогнула, поскольку ванты были оторваны попаданием, а затем медленно завалилась вперёд, вися как сломанный крест, парус развевался. Но затем он оставил позади своих противников, источая дым из орудийный портов, и наконец набросился на галеры, которые сцепились с «Королевской Черис».