Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

— Поставьте нас рядом! — рявкнул Кайлеб, вытягивая меч, который дал ему Мерлин, и его глаза холодно вспыхнули.

Герцог Чёрной Воды дико вытаращился на происходящее вокруг. Экипажи его галер были безнадёжно перемешаны. Вся организация подразделений исчезла в неописуемом смятении жестокого рукопашного боя, но он ненадолго оказался за битвой, постепенно продвигавшейся к корме.

Он не понимал, почему он всё ещё был жив. Его нагрудник был покрыт вмятинами и царапинами от ударов, о которых он едва помнил, а его меч был по рукоятку красным от крови людей, схватки с которыми он припоминал с трудом. Он мог слышать постоянный гром артиллерии даже сквозь крики и вопли вокруг него, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на север, он увидел галеоны Кайлеба, наконец-то вырвавшиеся из дыма и неразберихи.

Они не смогли пробить себе путь сквозь весь его флот без единой царапины. Он увидел недостающие стеньги и паруса, порванные и разодранные осколками и пушечными ядрами, увидел сломанный такелаж, болтающийся на ветру, увидел дыры в фальшбортах и бортах, увидел тела, лежащие на сетках и свисающие с боевых марсов. Но они всё ещё были там, всё ещё в полном составе, их орудийные порты по-прежнему испускали дым, и он оскалил свои зубы от ненависти.

Он зарычал, а затем начал пробивать себе дорогу сквозь людей вокруг него, отталкивая их в сторону пока он пробивался к осаждённому юту «Королевской Черис».

Мушкетная пуля щёлкнула по нагруднику Хааральда Армака, когда он облокотился левой рукой на эспонтон, чтобы помочь своему левому колену. Он закряхтел и зашатался от удара под рёбра, но пуля усвистела прочь, оставив на подарке Мерлина даже не вмятину, а только мазок свинца, отметивший её траекторию. Он устоял на ногах, и его правая рука вонзила меч в грудь корисандийскому моряку, пытавшемуся проложить свой путь наверх по трапу от главной палубы. Человек упал назад с булькающим криком, кровь брызнула из его носа и рта, а Хааральд охнул от новой вспышки боли в своём больном колене, когда он выпрямился.

Сержант Гарденер отбросил своего собственного противника ударом с обеих рук, а затем бесцеремонно оттолкнул короля в сторону, занимая его место перед трапом. Хааральд скривился, но он хорошо знал, когда можно спорить, и, тяжело задыхаясь, отступил, посмотрев в спину своего телохранителя.

Кормовая надстройка была изолированным островком сопротивления, и слишком долго он продержаться не мог. Хааральд не видел, как умер Тривитин, но видел тело капитана вместе с телами по крайней мере трёх лейтенантов «Королевской Черис». Гардемарин Мершил тоже погиб, упав поперёк тела майора Бёрка, командира морских пехотинцев флагмана. Гарденер был последним из гвардейцев Хааральда, кто всё ещё был на ногах, и кольцо защитников вокруг короля постепенно сокращался под непрекращающимися напором нападавших.

Рядом с ним, с побледневшим и напряжённым от ужаса лицом, стоял гардемарин Аплин. Несмотря на это, глаза мальчика были полны решимости, и он стиснул матросский тесак двумя руками, словно двуручный меч. Он словно завис в ловушке между потребностью броситься вперёд и отчаянным желанием жить, и Хааральд отпустил свой эспонтон, чтобы схватить мальчика за плечо.

Аплин дёрнулся, как будто его ударили ножом, а затем обернулся назад, чтобы посмотреть на своего короля.

— Стойте рядом со мной, мастер Аплин, — сказал Хааральд. — Скоро у нас будет чем заняться.

«Неустрашимый» врезался в клубок сцепившихся галер. Гвилим Мензир не заботили повреждения его корабля — только не сейчас. Он отказывался уменьшать площадь парусов до самого последнего момента, и дерево раскололось и завизжало, когда он вогнал свой корабль прямо в правый борт «Думвала».

Бушприт «Неустрашимого» навис над серединой галеры, двигаясь вперёд до тех пор, пока его утлегарь не раскололся о возвышавшийся борт «Королевской Черис». Его форштевень врезался в корпус «Думвала», круша шпангоуты и балки. Его фок-мачта, уже ослабленная падением брам-стеньги и двумя другими ударами, чуть выше уровня палубы, завалилась вперёд, упав поперёк их цели в лавине обломков дерева, порванных верёвок и парусов. Моряки и морские пехотинцы с боевых марсов фок-мачты полетели вниз вместе с ней, а брам-стеньга и стеньга грот-мачты сорвались вслед за ними.

Люди спотыкались, падали, их бросало на колени, когда удар потряс оба корабля. Другие были раздавлены падающими мачтами. Но потом каждый выживший морской пехотинец «Неустрашимого» снова встал на ноги. Они бросились вперёд, уклоняясь от поломанного рангоута и такелажа, стреляя из мушкетов, и ударили в спину корисандийских абордажников, всё ещё пробивающихся в сторону «Королевской Черис». Яростно ударили сверкающие штыки, затем вернулись обратно, блестя красным, и сапоги морских пехотинцев растоптали тела под ногами, когда они яростно бросились дальше.