Грэм Макнилл - Я – Менгск [litres]

Заупокойная служба по Юлиане Пастер была недолгой, но величественной. На ней присутствовало большинство членов Правящего Совета Умоджи и несколько ближайших советников императора. Айлин Пастер прочел панегирик дочери, и никто не удивился, когда он не предложил Арктуру что-либо сказать.

Валериан планировал произнести несколько слов, но, когда настал момент, не смог пошевелиться. Тяжесть горя пригвоздила его к месту.

Смерть матери оказалась самым болезненным испытанием, какое когда-либо переживал наследник императора.

Со дня нападения на особняк прошло полтора года. Юлиана испустила последний вздох всего за месяц до двадцать первого дня рождения Валериана. Смерть ее не была легкой: весь последний год мать провела прикованной к постели, лишь изредка обретая ясность сознания.

Валериан провел эти месяцы рядом с ней. Держал ее за руку, прикладывал ко лбу компрессы, читал отрывки из «Поэм о сумерках звезд». Часто Юлиана забывала, кто он такой, либо думала, что он ее давно утерянная любовь – Арктур, ее великолепный принц в сияющих доспехах.

Тяжело было слышать, как она зовет человека, которого больше не существовало, если он вообще когда-либо был.

Ее последнее утро было восхитительным: сияющий бронзовый диск солнца в небе, дующий с реки свежий ветер, приносящий ароматы отдаленных провинций и манящий в неизведанные миры.

Валериан раздернул шторы и произнес:

– На улице сегодня чудесно.

– Тебе следует пойти и прогуляться, – ответила Юлиана. – Ты так давно не выходил на улицу.

– Может быть, – согласился Валериан. – Позже.

Мать кивнула и приподнялась на постели.

Болезнь лишила Юлиану почти всей былой красоты, но медный свет только что взошедшего солнца погрузил ее в перламутровое сияние, искупаться в котором многие здоровые люди, не говоря уж о больных раком, могли только мечтать.

– Ты сегодня прелестно выглядишь, – сказал Валериан матери.

Она улыбнулась и произнесла:

– Посиди со мной.

Валериан сел на стул рядом с кроватью, но она покачала головой.

– Нет, присядь на кровать.

Он сделал, как было велено, и мать обняла его, прижимая к себе. Так же, как она делала это много раз, когда Валериан был маленьким мальчиком. Юлиана погладила его золотистые волосы и поцеловала в лоб.

– Мой дорогой мальчик, – сказала она. – Ты воплощение всего, о чем я мечтала. Помнишь тот день на берегу реки, перед нападением на дом дедушки?

– Да, я помню. А что?

– Ты помнишь, что я сказала тебе тогда?

– Помню, – сказал он, опасаясь русла, в которое может свернуть разговор.

– Милый, ты так много для меня сделал, однако пришло время заняться собственной жизнью. Ты больше не можешь быть привязан ко мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что пришло время стать хозяином своей судьбы, Вал, – с настойчивостью в голосе произнесла Юлиана. Валериан в буквальном смысле слышал, как сердце матери трепещет, словно птица, пойманная в клетку. – Ты так старался улучшить мое состояние и боролся с тем, с чем бороться бесполезно. Но пришло время отпустить меня.

– Нет, – сказал Валериан, крепче прижимая к себе мать. На его глазах выступили слезы.

– Ты должен, – произнесла Юлиана. – Принятие – единственный способ победить смерть, мой дорогой мальчик. Я смирилась с этим, теперь и ты должен. Скажи, что ты понимаешь меня…

Валериан закрыл глаза, неспособный произнести ни слова. Он знал, что мама права. Он так долго боролся с неизбежным, что забыл – предотвратить неизбежное он не может, как бы ни старался. Мама умирала, и часть его умрет с нею. Но пока он живет, частичка ее будет жить в нем.

Ее наследие. Доброта и сострадание матери всегда были чертой характера Валериана, а ее жизнь, красота и энергичность – частью его души. Но он также унаследовал и отцовские особенности – беспощадность и стремление к победе любой ценой. Родительские качества смешались в Валериане, делая его тем, кто он есть. И только сейчас Валериан понял, что это значит.

Он не копия отца или матери. Он – Валериан Менгск, со своими достоинствами и недостатками. Например такими, как унаследованное положение. То, что он унаследовал и узнал от родителей, всегда будет направлять его шаги, но окончательный выбор, куда ему идти по жизни, остается за ним.

– Я понимаю, – сказал молодой человек, зная, что мама почувствовала правдивость его слов.

– Я знаю, мой дорогой. Я так горжусь тобой.

– Я люблю тебя, – добавил он. По его лицу текли слезы.