Алексей Федоров - Потерянная земля

Вот вам и коммунизм. Почти. Советская власть в чистом виде, без электрификации.

А лучший способ справиться со страхом — разозлиться. А под рукой — только Руслан, не срываться же на едва знакомую девушку, к тому же, похоже, из прошлого века…

У крыльца стоял видавший виды «виллис», такие аппараты Вадик видел только в фильмах про войну. Видимо, председательский. И номера на нем были советские — черные с белыми цифрами и такой же рамкой по периметру.

Каменными были только внешние стены конторы, внутри перегородки сделали деревянными. Как и обшитые фанерой потолки, и щелястые полы. Ряд рассохшихся дверей выходил только на одну сторону пыльного коридора, вторую сторону занимали несколько больших окон, между грязных стекол висели пыльные кружева паутины. В старой половой краске были протоптаны дорожки от кабинета к кабинету и на выход, молча чах в своей кадке неуместный лимон, а по углам затаились пыльные комочки.

На всем лежала отчетливая печать запустения, словно они невесть зачем заглянули в заброшенный дом… кто-то бесплотный, казалось, наблюдал за людьми, нарушившими его покой, примеривался прыгнуть на спину и порвать горло острыми когтями, прокусить затылок, дробя огромными желтыми клыками такие обманчиво-прочные кости черепа. Вадик даже передернулся, до того отчетливо накатила жуть. Оглянулся нервно — но ничего сверхъестественного в проеме входной двери не усмотрел. Все-таки нервы пора полечить. Пять капель валерьянки в коньяк, темпераментную пассию — и утром как новенький…

Инга уверенно прошла к самой дальней двери, вошла без стука. За ней оказалась крошечная приемная с большим, почти во всю стену, окошком — здесь, для разнообразия, вымытым. Скудную меблировку составляли несколько деревянных стульев, шкаф для документации и стол, за которым восседала симпатичная русоволосая девчушка лет двадцати, неторопливо тыкавшая пальцами в литеры старинной печатной машинки. С Ингой она поздоровалась кивком головы и воззрилась на Вадика все с тем же странным, чуть ли не испуганным, выражением.

— У себя? — в голосе Инги послышалось явственное пренебрежение.

— Где же ему еще быть… — в тоне секретарши уважения было немногим больше. — Сказать ему?

— Чести много. Пошли! — это относилось уже к Вадику. Он пожал плечами и послушно переступил порог начальственного кабинета.

Председатель оказался пухлым коротышкой, усы он отрастил не иначе как для пущей солидности — настолько они не шли к его розовому круглому лицу с гитлеровской челкой, налипшей на вспотевший лоб. При появлении посетителей он встрепенулся и резко прекратил свое занятие…

Вадик сообразил не сразу — но когда дошло, лишь героическими усилиями сдержался, чтобы не заржать в голос. Председатель, высунувший язык от усердия, загнал в почти пустую стеклянную чернильницу муху — и пытался утопить ее, осторожно действуя деревянным писчим пером с металлическим наконечником. Несчастное насекомое обреченно жужжало, но вырваться из чернильного плена не могло; на все это безобразие укоризненно взирал из-за спины председателя портрет Владимира Ильича.

Инга даже не постаралась быть политкорректной.

— Простите, товарищ председатель, что мы отвлекли вас от государственных дел… — розовое на лице начальства оперативно сменилось багровым, он спешно навернул на чернильницу колпачок и чуть ли не швырнул ее в недра массивного стола — вместе с мухой.

— Чего надо? — даже тени приветливости на его лице не мелькнуло, что, впрочем, было не удивительно; Вадик, пожалуй, и сам бы не обрадовался на его месте.

— Да, я тоже рада вас видеть! Я — насчет колодца, как обычно. И — вот, мужчина с вами хотел побеседовать, я пока в приемной подожду. — Инга подмигнула Вадику и скрылась за дверью, из-за которой почти сразу донесся звонкий смех.

— Бабы… — буркнул председатель, извлек из какой-то папки на столе чистый бланк и промокнул им лоб. Голос его — низкий и густой, с внешностью не вязался. — Проходите, присаживайтесь. Валентин Александрович — протянул он руку.

— Вадим Леонидович — пожал руку Вадик. Ладонь начальника была пухлой и влажной, настолько не мужской, что Вадик едва не скривился.

— Рассказывайте, Вадим Леонидович. — Председатель посматривал искоса. Примерно так же, как и все до сих пор встреченные местные… словно у Вадика выросла лишняя голова — ну, или что-нибудь в том же духе.

— Да, в общем-то, особо и рассказывать нечего. Мы на машине, заблудились в ваших краях и скатали весь бензин… Хотели вас попросить продать литров двадцать, да дорогу объяснить.