Александр Робский: Охотник: Новый мир

— Он не выживет. Извините…

— Да… ничего страшного.

На койке с ярко-алыми простынями лежал парень. Кровь уже запеклась и неприятно прилипала к телу — каждый глоток воздуха, каждое нелепое движение доставляло несносную боль. Вокруг него скопилась небольшая толпа людей. Глаза врачей стреляли в парня оценивающими взглядами, а во взорах родных ему людей читалось искреннее безразличие. Мать, отец и младший брат смотрели на него так, словно им было абсолютно плевать. Они просто нагло ждали, когда их чадо наконец-то провалится в вечную тьму.

Когда его окутает перина неизвестности, и этот мир сожрет его…

— Ненавижу… — жалобно заскулил парень, утопающий в собственной крови.

Он был в ярости. Несмотря на то, что его тело трясло в агонии, он находил в себе силы одаривать гневным взглядом людей, которых он до поры до времени считал родными. Болезненно бледная кожа будто светилась в полумраке покоев. В глазах застыли горькие слёзы разочарования.

За что они с ним так?

Мать убрала свои длинные золотистые волосы на бок и присела на койку. Подол её длинного платья вальяжно устилал грязный пол больничной палаты. Лицо женщины не выражало ни единой эмоции — оно было серым и тусклым, словно пасмурное небо за окном. Взгляд её холодных серых глаз грубо прошелся от кончиков пальцев до головы сына.

Хах, «сына»… Для неё это слово давно не имело места быть.

— Нам долго ждать? — лениво произнесла златовласая, глядя на своего сына нерадивым взглядом. — Артем, я всегда говорила тебе: время — деньги!

Возле матери в черном фраке стоял парнишка лет десяти. Родительская ненависть к его брату полностью поработила разум мальчонка — всё сочувствие вмиг куда-то испарилось, и жалость канула в лету. Смерть Артёма была тяжёлой, мучительной и просто-напросто скучной для десятилетнего ребёнка. Казалось, что младший братец «непутёвого сына» уже сам готов был отправить его на тот свет, чтобы он не тратил его время.

А отец?.. Отец одиноко стоял в конце палаты и смотрел на развернувшийся пейзаж за грязным больничным окном. Он был так же спокоен и так же наплевательски настроен на происходящее. Отпечаток горечи на языке от недорогих сигарет — вот, что он хотел ощутить в данный момент.

Артем начал задыхаться. Порванная зияющая рана на груди словно раздирала легкие: ее даже не зашили и не обработали. Парня просто швырнули на койку, принимаясь наблюдать за его страшной и мучительной смертью.

Никакой поддержки, никакого понимания.

Никакой любви.

«Почему этот мир так жесток? — билось в голове у Артема. — Я не хотел такую участь… Почему именно я? Мои планы… увенчались провалом… они догадались, они знали… Черт!!!

Черт!!! Почему Я?!!»

Его глазные яблоки медленно закатывались, заставляя почувствовать неприятное щипание в глазах. Веки прикрылись…

— Хочешь… жить?

Артем раскрыл глаза, вдруг услышав шепелявый голос у себя в голове. Глаза бегали из стороны в сторону в надежде найти своего «спасителя», но все было тщетно. «Неужели все это просто мой предсмертный бред?» — пронеслось у него в голове.

— Нет, твой рассудок еще не помутился. Но уже близок час, когда ты отправишься к всевышнему.

Артему тяжело было поверить в подобное явление. Это ведь просто болевой шок, ему это все действительно мерещится, ведь правда?

«Кто это?» — ненароком подумал парень, и ему тотчас пришел ответ:

— Тебе не нужно задавать вопросы. Тебе нужно дать ответ на вопрос. Хочешь жить? Да или нет? Не тяни, прими решение…

Артем безумно улыбнулся наяву. Его мать была удивлена и отчасти напугана происходящим, поэтому взгляд женщины озарили огни некого неконтролируемого ужаса. И внезапно находящийся при смерти парень громко и заливисто захохотал, раскрывая свой рот, из которого в одночасье брызнула кровь.

Он набрал воздух в легкие и изо всех сил произнес последнее слово:

— Да!!!

— Отлично, — прошипел все тот же голос у него в ушах. — Ты обретёшь новую жизнь, дитя северной звезды. Я отправлю тебя в мир, что примет тебя. Он не отвернётся, он всегда поможет… Добро пожаловать в Бенезет. Юный герой!

***

Спасибо, что читаете!

— Артемон! Сколько можно говорить?! Перекат, потом — колющий!

— А сколько я могу тебе говорить?! Ты, бесишь! Мое имя Артем! Ясно?!

Артем стоял в середине тренировочного, так сказать, лагеря: это была комната, имеющая в плане форму квадрата; крыши здесь не было, и можно было рассмотреть всю красоту и прелесть лазурного неба, с плывущими по нему ватными облаками.