Франсис Карсак - Том 4. Пришельцы ниоткуда

— Посмотрим. Не сейчас — позднее. Пока что я предпочитаю об этом не распространяться.

— Ну ладно, — произнес я с некоторой обидой. — Но если эта штуковина взорвется у тебя под носом...

Закончить фразу мне не позволил звонок во входную дверь.

— Черт! Мадлен вышла, придется пойти открыть.

Оставшись один, я подошел к таинственному прибору,

слегка приподнял чехол... И обомлел. Передо мной была не черновая заготовка, которую я ожидал увидеть, а восхитительная конструкция из стеклянных и металлических трубок, прозрачных и матовых ламп, туго натянутых проводов. На многочисленных циферблатах странные двойные стрелки указывали на деления, о значении которых я не смог догадаться. Я был привычен к всевозможным научным приборам — мы и сами, в нашей лаборатории, ими пользуемся, и довольно-таки сложными, — но ничего подобного я в жизни не видел.

Заслышав в коридоре быстрые шаги моего друга, я поспешно опустил край чехла и, напустив на себя безразличный вид, принялся рассеянно рассматривать зеленевший за окном сад.

— Дифтерия у ребенка, — объяснил Клер. — Моего коллеги не оказалось на месте. Придется скатать мне. Возьми пока себе какую-нибудь книжку у меня в кабинете, посиди почитай.

— Хочешь, я тебя отвезу? Моя машина — прямо у дверей.

— Давай. А то мою еще из гаража выводить надо.

Ведя автомобиль, я продолжал размышлять обо всех замеченных мною странностях. Клер ожидал меня только к вечеру и явно смутился, когда я приехал раньше. С пару минут он продержал меня на пороге дома, хотя снаружи было свежо, пусть уже и не морозно. Я заметил женский силуэт, мелькнувший в коридоре, и сразу же после этого Клер провел меня в дом. Узнав, что моя мать умерла и теперь я совершенно один на всем белом свете, он определенно обрадовался. Наконец, этот странный прибор... Хоть убейте, но я абсолютно не понимал его назначения!.. Но главное, где этот прибор находился — в лаборатории биолога! Неужели Клер сам его изобрел? Вполне возможно. Но кто же тогда собрал? Вспомнив те схемы, которые он собирал и паял в институте, еще на подготовительных курсах, я не удержался от улыбки.

Мы остановились перед какой-то фермой. Клер отсутствовал всего лишь с четверть часа.

— Пустяки. Успел вовремя. За дальнейшим лечением проследит мой коллега.

— Ты теперь совсем не практикуешь?

— Совсем. Нет времени. Только когда доктор Готье в отъезде, или если я нужен ему для консилиума.

По возвращении, Клер заставил меня загнать машину в гараж и помог занести чемоданы в комнату, где я обычно останавливался. Она была расположена рядом с его собственной спальней, и, когда мы проходили мимо его двери, мне показалось, что я услышал за ней легкий шум.

Полдник, приготовленный его старой кормилицей Мадлен, оказался, как всегда, превосходным, но Клер был не слишком разговорчив. Его определенно что-то беспокоило; казалось, он и хочет чем-то со мной поделиться, но никак не может на это решиться. Когда я объявил, что днем собираюсь съездить в Эйзи навестить кое-каких друзей, он вздохнул с явным облегчением и сказал, что будет ждать меня к семи вечера.

В Эйзи я заскочил к палеонтологу Бушару, который поведал мне странную историю. Полгода назад вся округа была взбудоражена «чертями», появившимися в лесу под Руффи-ньяком. Прошел даже слух, что эти черти утащили с собой доктора Клера, но слух этот явно был кем-то выдуман, потому что через несколько дней после того, как черти исчезли «в столбе зеленого пламени», доктор объявился живой и невредимый. Он просто-напросто безвылазно просидел эти два дня в своей лаборатории, проводя очередной опыт.

Что касается чертей, то самым любопытным во всей этой истории было то, что по крайней мере полтора десятка крестьян заявляли, будто видели их собственными глазами: эти черти походили на людей, но обладали сверхъестественной способностью одним взглядом пригвождать человека к месту. Префект, а также епископ Перигорийский распорядились, каждый по своей линии, провести расследование, но перед официальными следователями крестьяне держались уже не так уверенно. В конечном счете дело заглохло.

— И однако же, — добавил Бушар, — я должен сказать вам, что в ту ночь, когда пресловутые черти, как говорят, исчезли, я сам видел в небе над Руффиньяком столб зеленого пламени.

Сама по себе эта история была ничем не примечательна — подобных рассказов мы то и дело слышим десятки, — но я почему-то мысленно связал ее со странностями Клера.