Франсис Карсак - Том 5. Так скучают в Утопии

Я также, в свою очередь, улыбнулся:

— Должен признаться, что перспектива передачи Деревни Землян ссви мне совсем не нравится, но, если быть объективным, эта территория не представляет сейчас большого археологического интереса. Все, что могло нас там заинтересовать, за те семьдесят лет, что прошли со дня нашего ухода из деревни, было мало-помалу извлечено из земли.

— Прекрасно. Это облегчит вашу задачу, так как миссия, которую собиралось поручить вам правительство, как раз таки и заключалась в том, чтобы осмотреть эту территорию до того, как мы уступим ее ссви. Вы укажете на те предметы, фрагменты строений, образцы, которые представляют хотя бы малейшую археологическую ценность, и армия перевезет все это в наши музеи. Также вы сделаете фотоснимки того, что мы там оставляем, а военные начертят полные и детальные планы всей территории. Затем мы позволим ссви делать там все, что они пожелают.

— Отлично. Не стану от вас скрывать, что я очень польщен тем, что именно меня выбрали для этой работы. Можете даже не сомневаться: как только я выступлю с докладом перед Академией наук, я постараюсь сделать все в наилучшем виде. Кстати, возможно, та информация, которую я собираюсь донести до членов Академии, окажется полезной и вам: на мой взгляд, она такова, что вполне может сыграть вам на руку в плане претворения в жизнь ваших политических решений. Надеюсь, как только результаты поисково-археологической миссии «Любознательного» будут преданы гласности, народное недовольство если и не совсем сойдет на нет, то заметно уменьшится.

Немало заинтригованный, Бенсон наклонился ко мне с явным намерением сию же минуту вытащить из меня все детали доклада, но наш автомобиль уже въезжал в столицу, и я был вынужден попросить его набраться терпения до завтра. Впрочем, до выступления в Академии я в любом случае не собирался ни с кем делиться собранной информацией.

Для нации в триста тысяч жителей Академия наук Объединенных Государств Теллуса была весьма важным учреждением. Федеральное правительство сразу же сделало упор на необходимости быстрой индустриализации и технического прогресса: на обучение и исследования были выделены значительные субсидии, вследствие чего у нас открылось сразу три университета — в Унионе, Кобальте и Нью-Вашингтоне. Тут можно, конечно, было бы возразить, что интересы нашей научной элиты были ориентированы скорее на техническое и прикладное образование, нежели на фундаментальные исследования, но нашей главной целью было выжить, пытаясь удержать нашу цивилизацию на том же техническом уровне, на каком находились наши земные предки. Следует признать, что спустя 75 лет после Катаклизма нам это вполне удавалось.

Унион в те годы представлял собой 20-тысячный город, все жители которого были так или иначе вовлечены в работу правительства, федеральных агентств или университета. Основные официальные здания возвышались посреди обширного парка в треугольнике, отделяющем Дордонь от Дронны. Университет располагался на левом берегу Дрон-ны, и там же, метрах в ста от реки, разместился и Дворец наук, в центральной башне которого находилась Федеральная академия.

Сразу же по прибытии я позвонил своему «патрону», Жоржу Бевэну, заведующему кафедрой земной археологии, и был рад констатировать, что он не покинул столицу на праздники. В два часа пополудни он принял меня в своем рабочем кабинете и сообщил, что уже утром следующего дня мне необходимо будет выступить с докладом перед членами Академии. То был не совсем обычный порядок производства, но регламент его допускал, так как именно Академия и отправляла меня в экспедицию в Новый Эквадор, к тому же, правительство настаивало на срочности моего отъезда в Деревню Землян. Впрочем, Бевэну и самому не терпелось обнародовать полученные мной результаты, которые показывали, что Земная археология тоже может внести значительный вклад в развитие нашей экономики.

Я провел с ним несколько часов, обсуждая перспективы, открывавшиеся перед нами после окончания моей миссии, а затем отправился к моему дяде Анри, у которого всегда останавливался, бывая в Унионе. Спать я лег пораньше, оставив без внимания транслируемые по телевидению официальные речи и гала-концерт, устроенный в честь празднования 14 июля.

Едва я встал наутро, как позвонил Бенсон. Он говорил намеками, но я понял, что за прошедшие сутки ситуация осложнилась. Он сообщил, что сразу же после заседания Академии меня подберет у входа и доставит в аэропорт автомобиль министерства.