Франсис Карсак - Том 5. Так скучают в Утопии

Но до сих пор все шло хорошо. Город, где их принимали, весь располагался под землей, насколько Рон мог об этом судить, ибо он видел лишь незначительную его часть. Этот город состоял из ярко освещенных длинных улиц, парков с очень высокими сводами, обсаженных деревьями и всевозможными цветами, небольших озер, в которых плескались разноцветные рыбки. В кронах деревьев гнездились многочисленные птицы; кругом было полным-полно статуй, барельефов и небольших павильонов с колоннами, свидетельствовавших о холодном и академическом, по большей части, искусстве. Население казалось веселым, но, вследствие все еще существовавшего лингвистического барьера, Рон контактировал с ним не так плотно, как ему бы хотелось. Его поселили в уютной трехкомнатной квартире, где в гостиной всю стену занимал огромный телеэкран. Впрочем, он его почти не включал, так как не понимал того, что говорят возникавшие на нем люди. Похоже, показывали в основном театральные представления, но ничего такого, что походило бы на выпуски новостей.

Его офицеров разместили поблизости — и с тем же комфортом. Что касается членов экипажа, то их расселили по разным «семьям». Парни докладывали, что, помимо прекрасного приема и отличной еды, они получили и кое-что еще.

— Уверяю вас, капитан, — сказал Брак, — я не виноват! Эти девчонки сами буквально-таки вешаются мне на шею!

Рон улыбнулся.

— Да, я знаю.

— Обычно, капитан, мне приходится и так и сяк их умасливать! Но здесь реально всё иначе!

— А как пища?

— Ах, капитан! Вот бы нас и на борту так кормили!

— То есть ты доволен?

— Да не я один — мы все чертовски довольны! Здесь у них настоящий рай!

— И много где в городе ты уже успел побывать?

— Вот с этим у меня проблемы! Не знаю, как так выходит, но всякий раз, как я выражаю такое желание, всегда что-то случается: то новая мышка падает в мои объятия, то меня приглашают на спортивную арену... Кстати, я победил их чемпиона по борьбе!

— Поздравляю! Ладно, развлекайся, но будь начеку.

— Вы чего-то опасаетесь, капитан?

— Нет, ничего конкретного. Но все равно — не расслабляйся!

После ухода Брака Рон переговорил с офицерами. Все они, как один, ощущали необъяснимый дискомфорт. Их приняли с раскрытыми объятиями, но у них сложилось впечатление, что они находятся в «разработке», с неопределенным статусом, который из «дорогого гостя» мог быстро перейти в «пленника». Впрочем, никто не попытался помешать Рону связаться с «Отважным», на борту которого тоже все было в порядке, если не считать того, что оставшиеся там двадцать человек с нетерпением ждали дня, когда их сменят, и они тоже смогут насладиться восхитительным гостеприимством, о котором им говорили товарищи. Ничего нового, заметил Гуннарсон, кроме того, что после их приземления тишина эфира сменилась целым концертом различных сигналов на самых разнообразных частотах, — сигналов, шедших как из того места, где они находились, так и из множества других точек планеты. По всему выходило, что со дня их прибытия на Терре введен режим радиомолчания, и это немного беспокоило Рона и его офицеров.

На четвертые сутки за ним явился Тахир и провел его в просторную комнату, походившую на лабораторию, где были приготовлены десять кушеток, расставленных по две; в изголовье каждой был закреплен шлем вроде гипнолинг-вального, но несколько иной.

— Эти аппараты мы изъяли из музеев, привели в рабочее состояние, а затем испытали, — сказал Тахир. — Их использовали наши предки, в те далекие времена, когда на этой планете проживали разобщенные народы, у каждого из которых был свой язык. Один из нас ляжет на одну кушетку и наденет шлем; один из вас, тоже со шлемом, расположится на соседней. Языковые центры того и другого мозга войдут во взаимодействие, и воспоминания, связанные со словарным запасом, соединятся. Это занимает всего несколько секунд и совершенно безвредно. Но потом вы будет понимать наш язык, а мы — ваш.

— А на ком вы экспериментировали — ведь теперь у вас здесь один общий язык? — спросил Дюрю.

— Все очень просто. Мы использовали человека из дикого племени, который находился здесь на медицинском лечении. Может, начнем с вас, капитан Вариг? Я стану вашим партнером.

— Как скажете. Но ваш мозг будет забит всякой всячиной, так как, помимо галактического, я говорю еще на семи языках.

— Выходит, мне повезло! Меня чрезвычайно интересуют мертвые языки, и у нас здесь куча документов, относящихся к временам, предшествовавшим объединению. Как знать: быть может, некоторые из ваших диалектов облегчат мою задачу? Конечно, если ваши корни действительно здесь, на Земле!