Франсис Карсак - Том 5. Так скучают в Утопии

Я кивнул: любой исследователь насторожился бы, получив столь необычные инструкции.

— Спустя две недели, — продолжил Клод, — я сообщил в министерство, что мы готовы провести серию предварительных испытаний. Мне было рекомендовано при проведении этих испытаний провести прослушивание в направлении Ареса. Мне и так уже было понятно, что происходит нечто необычное, — рекомендации министерства лишь усилили мои подозрения.

17-го числа мы привели рефлектор в действие и принялись изучать условия приема сигнала на некоторых частотах. Даже с учетом несовершенства этих первых настроек, фоновый шум был необычайно громким. А потом, примерно через час работы, представь себе, приборы выдали целую серию отчетливо различимых, несмотря на всю их слабость, сигналов. Мы получали их минут десять, затем они исчезли.

Начиная с этого момента, всякий раз, когда мы занимались прослушиванием, мы принимали подобного рода сигналы. Зачастую они прерывистые и, как правило, длятся не более двух часов подряд. Качество приема достаточно хорошее для того, чтобы их можно было четко отделить от фонового шума.

За шесть дней работы мы обнаружили уже восемь частот, на которых Арес шлет нам такие послания. Естественно, мы попытались их дешифровать, но ничего не вышло. Судя по всему, это свидетельствует о том, что данные послания предназначаются не для нас. При прослушивании через наушники они представляют собой последовательность низких звуков, абсолютно лишенных какого-либо значения.

Я кивнул.

— Да, именно такие сигналы уловил «Смоленск» при подлете к Аресу. В этом нет ничего неожиданного, но, полагаю,

ты уже послал записи в унионскую шифровальную службу. Быть может, они с этим справятся лучше, чем вы.

— Разумеется, послал. Мне кажется, именно поэтому меня и попросили запустить радиотелескоп в эксплуатацию на два с половиной месяца раньше запланированного срока. Они надеются, что это поможет перевести послания наших агрессивных соседей.

— Наверное. Если исходить из того, как они приняли «Смоленск», я бы предпочел не видеть, как они высаживаются здесь без предупреждения!

— Да, но постой, Жан... Я еще не все тебе рассказал. Лучшее приберег на конец. То, что я скажу тебе сейчас, я узнал всего лишь три дня тому назад. И, насколько мне известно, кроме меня, в курсе лишь правительство и два моих техника. Тебе я говорю об этом потому, что ты уже посвящен в государственные тайны.

— Ну, ты же и знаешь, что я сейчас отошел от дел. Потерял связь с ними около месяца тому назад и не собираюсь ее возобновлять.

— Уверен? Что ж, в таком случае ты, вероятно, будешь сильно удивлен... Но я возвращаюсь к моей истории. В четверг утром я распорядился проверить новый — дециметровый — диапазон. Сначала, за исключением более слабого, чем обычного, фонового шума, ничего не было: обычный космический уровень. А затем вдруг — серия чрезвычайно четких и быстрых сигналов: последовательность коротких и длинных импульсов. Я говорю «коротких и длинных» лишь фигурально: короткие длились 50 микросекунд, длинные — 150, с интервалами между ними в 400 микросекунд. Такая скорость почти превосходит наши возможности записи — если бы не наши записывающие устройства, мы бы и вовсе ничего не уловили. Вся передача длилась всего полминуты!

— Но это ведь похоже на азбуку Морзе! — воскликнул я.

— Именно так, дружище: это и есть азбука Морзе! Не обязательно и в радиосвязи разбираться, чтобы понять это. Это послание содержало около двадцати или тридцати тысяч знаков. Целая речь! Естественно, мы попытались перевести хоть какие-то фрагменты, но все закодировано: это лишь по-

следовательность цифр, между которыми порой возникают отдельные группы букв без видимого значения.

— Короче говоря, еще одна работа для шифровальной службы.

— Работа, которую мы еще только начали им подкидывать — эти передачи продолжаются. Только в один лишь четверг мы приняли три подобных: в общей сложности около ста тысяч знаков.

— Что ж... Так как, насколько я знаю, ни один теллусий-ский радиопередатчик не способен передавать сотни слов в минуту...

— И так как эти сигналы, бесспорно, идут со стороны Ареса...

— Вывод очевиден: в нашу вселенную проникла какая-то другая земная экспедиция.

— Потому-то я и сказал, что, вероятно, вскоре твои услуги снова понадобятся.

Мне предоставили небольшую передышку. В конце августа я вернулся в Унион, где провел ноябрь и декабрь за составлением, дополнением и приведением в порядок своих различных отчетов об экспедиции «Любознательного», которые должны были лечь в основу моей диссертации. Я, конечно, вернулся к своим обязанностям ассистента профессора Бевэна, но так как земная археология интересовала не очень много студентов, мне вполне хватало времени и для занятия этими моими трудами. Впрочем, после прибытия русских моя дисциплина испытала небольшой всплеск популярности.