Денис Шабалов - Без права на ошибку

В доме было темно, горели только свечи на столе, которые для гостей выставил старик. Добрынин, подхватив пару, прошел через гостинную в его комнатушку. Шаман безмятежно похрапывал, разбросав в сторону руки и запрокинув голову на подушке. Заработал сегодня, можно спать со спокойной душой… Поставив свечи на прикроватный столик, Добрынин наклонился и потряс хозяина за плечо. Реакция была что надо. Он примерно представлял как выглядит со стороны. Комната, погруженная в полутьму, колеблющиеся огоньки свечей – и огромная черная рогатая фигура, нависшая над кроватью. Дед, продрав глаза, рявкнул в голосину – и, одним прыжком отлетев в самый угол, так и остался сидеть там, расплющившись вдоль стены и вылупившись на пришельца из ада.

И Добрынин врезал по-полной.

– Бабка твоя привет передает, – прогудел он гулко сквозь маску. – Заждалась тебя… Нехорошо получилось, ой нехорошо… Не по-божески.

Эх и проняло! Дед поперхнулся, закашлялся… Лицо словно восковое, мертвое. Вцепившись побелевшими пальцами в одеяло, он во все глаза смотрел на чудовище у своей кровати.

– Ждет она тебя, Анютка твоя, – замедляя речь, продолжал вещать Добрынин. – Знает, что скучаешь, тоскуешь… И она тоже соскучилась. Любила тебя очень. А ты что сотворил?.. Но – не держит зла. Потому и не приходит к тебе бесплотная, не мучает. А должна бы. Куда ты ее кинул? В гать? В болото?

На старика страшно было смотреть – нижняя челюсть дрожит, глаза по полтиннику, руки ходуном ходят…

– Ты кто?! Кто такой?! – севшим голосом просипел он. – Откуда знаешь?!..

– Я все про тебя знаю, Шаман. И что в твоей жизни было… и что будет…

– Как?.. Как ты меня назвал?!..

– Сам знаешь, как назвал, – пристально глядя на него, медленно, размеренно, значительно сказал Добрынин. – Как брат твой тебя в детстве называл – так и я называть буду. Теперь это второе твое имя. Уж мне ты можешь поверить.

– Как… ты… ты кто?.. Что тебе нужно?!..

– Кто я?.. А сам не понимаешь?

Старик, скорчившись, продолжал неотрывно глядеть на жуткого собеседника. Кажется, он протрезвел, но страх продолжал держать его, сковывая по рукам и ногам, и не давая опомниться.

– И на вопрос, что мне нужно, тоже отвечу. Но сначала послушай. Знаю я – хотел ты с собой покончить. Вешался, вены резал, стреляться думал… Так вот – я тебе это запрещаю. Грех. Смертный! Наложишь на себя руки – туда, – Данил, торжественно подняв палец, указал в потолок, – не попадешь. Туда попадешь. Вниз. И бабку свою никогда уже не увидишь.

Шаман судорожно кивнул. Пожалуй, теперь он был действительно готов. И Добрынин, наклонившись, заговорил медленно и внушительно, стараясь вложить в деда информацию так, чтоб он принял ее всю, без остатка:

– Будет тебе избавление. Но пока – терпи. Через пять лет умрешь. А до того – сделаешь что я скажу. Так слушай. В июле тридцать третьего года остановится у твоего дома караван. И будут два человека. Оба – среднего роста, череп голый, без волос. Один из них – старший, зовут Хасан. Второй – младший, Добрынин. Младшему ты скажешь, что путь его во мрак идет. Что тьма вокруг него, опутывает и тянет к нему щупальца. Но шанс избегнуть бездны у него есть. Однако если и сможет он вырваться – путь его дальнейший окажется труден, и не будет ему более покоя. Старшему же ты должен сказать вот что: замысел его удастся, и повышения он добьется. Но бояться он должен тех, кто останется в живых. Последних.

– А когда…

– Вот как только скажешь – на следующий же день заберут тебя наверх. Понял ли ты, Шаман?

Старик, не отводя взгляда, снова кивнул – медленно, словно завороженный… Добрынин, протянув руку, возложил – именно возложил, медленно, торжественно – ладонь ему на лоб.

– До тех пор дарую я тебе дар малый: в будущее смотреть. Не все… не много… но видеть будешь. Друга Миколу предупреди, чтоб после каравана того в поселок на севере не совался. Стрелять там будут. Много стрелять. Смерть придет в поселок. Понял меня, Шаман?

– Понял тебя… – прохрипел дед. Кажется, ему не хватало воздуха – он дышал часто-часто, одну руку держа на сердце, а второй продолжал до побелевших пальцев сжимать складку на одеяле.

– Теперь успокойся. Спи. О том, кто к тебе приходил, никому не рассказывай, но о нашем договоре – помни. Не выполнишь – я снова приду. И заберу тебя… – Данил, сделав паузу, ткнул пальцем в пол, словно точку в договоре с дьяволом поставил. – Но только не наверх заберу, а вниз. В аду будешь.

Старик всхлипнул судорожно, медленно сполз по стене, и, потянув на себя одеяло, укрылся с головой. Скрипнула кровать, и в доме повисла мертвая тишина.