Владислав Выставной - Карфаген [litres]

– Быть может, больше всего вы боитесь именно того, что Живые уцелеют – и продолжат жить в другом, более широком мире? Вначале под землей, а там – кто знает?

– С чего это я должен бояться этого бреда? – сухо поинтересовался Малахит.

По его голосу создавалось впечатление, что он боится ответа на собственный вопрос.

– Хотя бы потому, что труд всей вашей жизни, все это духовное развитие и тому подобное, может оказаться бессмысленным, – сказала Тана. – Вся жизнь – псу под хвост. Тут уж что угодно придумаешь, чтобы не сойти с ума от бессилия. Но разве одна ваша жизнь, пусть даже посвященная благим целям, ваши достижения и амбиции – все это стоит всех остальных жизней?

Змей смотрел на подругу новыми глазами. Он не знал, что та может быть такой прямой и безжалостной. В ее словах не было цинизма, но была совершенно оголенная правда – та самая правда, что способна убить.

– Жестоко, – спокойно сказал Монолит. Медленно поднялся на ноги. – Идемте со мной.

– Зачем? – положив руку на пулемет, поинтересовался Игнат.

– Кое-что покажу.

– Ну, пойдем. – Змей поднялся, огляделся. – А где Пшик?

– Сам хотел бы узнать, – озабоченно отозвался Мориц. – Как-то он подозрительно пропал.

– Как бы не вляпался в какую историю, – сказала Тана.

– Плевать, во что он там вляпается, – отрезал Игнат. – Главное, чтобы нам новых проблем не притащил. У него талант притягивать проблемы.

– Да ладно, – неуверенно произнес Змей. – Какие еще проблемы? Разве может быть хуже?

Взгляд Игната говорил: еще как может. Посредник пожал плечами, повернулся к Малахиту:

– Ну, так что вы нам показать хотели?

Они находились в сравнительно небольшой пещере с почти идеально круглым, как купол храма, сводом. Похоже, это и было какое-то подобие храма, странного, мрачного, где на каменном алтаре замерли три удивительные живые фигуры.

– Мы называем их Творцами снов, – сказал Малахит. – Чтобы вам было понятнее – это своего рода биологические компьютеры. Только созданы не ради вычислений, а чтобы формировать удобную для жизни среду и генерировать полезные мутации.

Его никто не слушал. Все таращились на троицу странных созданий, видимо, девушек, прикрытых сверху грубой складчатой тканью и сидевших спина к спине, соприкоснувшись затылками. Последнее было всего лишь предположением, так как затылки скрывались под огромным, расползшимся на все три головы…

Мозгом.

Свода черепа над мозгом не было – так как не бывает черепных коробок такого размера. Неприкрытый мозг пронизывали пульсировавшие жилки, и даже казалось, что видно, как внутри этих жилок струится кровь. Змей не знал, как должен выглядеть обыкновенный человеческий мозг, оголенный подобным образом, но вид этого органа вызывал оторопь. Как «тройняшки» пользовались общим на троих мозгом – эта загадка просто взрывала непривычный к таким вопросам разум.

– Они родились такими, убив при рождении свою мать, – продолжил Малахит. – Так уж действует эволюция Живых: за жизнь нового поколения расплачивается предыдущее.

– Но это же… Ужасно, – с трудом произнесла Тана. – Они, наверное, страдают…

– Они счастливее каждого из нас, – с улыбкой возразил Малахит. – Потому что их духовная сила многократно превосходит нашу. Они реализуют свой потенциал гораздо эффективнее – в том числе и механизм счастья и удовлетворенностью жизнью.

– Звучит как-то… бесчеловечно, – Тана закрыла лицо руками, покачала головой.

– Нет ничего бесчеловечнее, чем родиться людьми, – возразил Малахит. – И оставаться такими, какими нас создала природа. Ведь счастье и горе – всего лишь инструменты жестокой природы, заставляющей нас делать то, что нам претит. Или напротив – не делать того, что дарит нам радость. Вы замечали, как бываете несчастны, когда у вас все вроде бы хорошо, вы сыты, в тепле и безопасности? Или наоборот – все вокруг вас рушится, нет никакой надежды на лучшее – а вам хорошо и на душе восторг?

– Бывало, – неохотно признал Игнат. – Только к чему это вы?

– К тому, что и счастье, и несчастье – всего лишь игры нашего разума. Научись управлять ими – и больше никогда не будешь рабом собственных эмоций. Можно хоть круглосуточно оставаться счастливым – будь у тебя хоть один глаз, хоть глаз не будет вовсе.

Малахит рассмеялся, видимо, подразумевая себя. Продолжил:

– Творцы снов делают нашу жизнь сносной – даже в условиях, когда жизнь невозможна в принципе. Они создают особое поле – поле радости, в котором постоянно пребывают Живые. Нам хорошо – но хорошо только здесь. Теперь вы понимаете, почему нам нельзя за пределы Сферы?