Владислав Выставной - Карфаген [litres]

– Пещеры, – тихо подсказала Тана.

– Да… Пещеры… Что они окружены каменной породой бесконечной толщины. Бесконечность камня, за которым уже нет и не может быть ничего, кроме камня…

– Это как каменный космос, – прокомментировал Мориц. – Никогда такое в голову не приходило. Бесконечность камня, а внутри этой тверди – пузырьки воздуха – Сферы. Красиво!

– С ума сойти… – проговорила Тана. – Даже представить себе такое трудно. Бесконечность камня…

– Чем-то напоминает Твердь от Пастыря, – заметил Змей. – Но я в этих религиозных темах не особо силен.

– Да суть одна – запудрить людям мозги и подчинить своей власти, – хмуро заметил Игнат. – Раньше этим Директория грешила: мол, только благодаря ее чуткой заботе все выжили и процветают. А как процветание закончилось – тут уже другие аргументы нужны.

– Когда нет хлеба – спасет только вера, – кивнул Мориц. – Прямо бархатный сезон для проповедников.

– Мы, старики, конечно, понимаем, что за Монолитом есть небо, а за небом – космос, – продолжала Яшма. – Но уже не пытаемся ничего доказать. Нам просто не верят. Считают, мы выжили из ума. Пожалуй, так оно и есть.

– Надо рассказать им правду! – решительно заявил Игнат. – Представляете – мы можем показать этим людям небо! – Он осекся. – Они, конечно, ничего не увидят… Но, может, почувствуют! Могут же они чувствовать!

– А кто тебе сказал, что им нужна правда? – негромко возразил Змей. – Нужна она была, эта правда, людям Карфагена? Нормальным людям, с глазами и памятью, которые уж точно знают, что это самое небо существует.

– Змей прав, – кивнул Мориц. – Никому она не нужна, эта правда. – Лучше вообще помалкивать на всякий случай. Мы и так для них подозрительны, а тут начнем нагонять мистику – так нас сразу камнем в темя. Чтоб не смущали умы.

– Молчанием не скроешь истины, – проскрипел незнакомый голос.

Все обернулись в сторону выхода. В проходе в кольцевой стене из булыжников стоял тощий человек в бесформенной хламиде, сотканной из грубых волокон. На голове гостя была вязанная из того же материала шапочка с торчащими из нее в разные стороны отростками, как у шутовского колпака. Только вид человека не внушал веселья.

– Доброго здоровья, Малахит, – с почтением произнесла Яшма, сделав короткий поклон.

– И тебе не болеть, старая, – небрежно отозвался стоявший в проходе. – Решил сам к гостям прийти, чтобы не заставлять их ждать. Кто его знает, как там у них принято.

– Там – это где? – хмуро произнес Игнат.

– А вот и хотелось бы это узнать, – с кривой улыбкой сказал Малахит и степенно вошел в «каменное гнездо» Яшмы.

Вошел – и тут же сел прямо на грубый каменный «пол» недалеко от порога. Вход за ним тут же закрыли собой двое Живых, вооруженных получше первых встреченных разведчиков. У этих были копья с привинченными в качестве наконечников самыми натуральными, хоть и потрепанными, ножами. Надо думать, доставшимися еще от первых беглецов, спустившихся в эти пещеры.

Малахит сидел, скрестив ноги, в позе буддистского монаха. Это лишь подчеркивало принятый им образ. Как стало понятно из короткого рассказа Яшмы, он и был кем-то вроде духовного гуру местных. Мудрец, пришедший еще из-за пределов Монолита, как было принято говорить здесь, в глубине Сфер. Его возраст было трудно определить – то ли пятьдесят, то ли шестьдесят лет. Но выглядел он вполне себе бодро, отличаясь от потомков-мутантов более-менее человеческим обликом. Кроме того, он обладал одним существенным преимуществом перед остальными.

У него был глаз. Один. Но вполне себе зрячий.

– Уйди, старая, – приказал он. Мягко, но тоном, не допускавшим возражений. – И вы оба – тоже уйдите.

Последнее относилось к охранникам. И Яшма, и телохранители повиновались немедленно. Единственный глаз Малахита впился в Тану. Та поежилась, сжалась, опустила взгляд. Наверное, даже в слабом зеленоватом отсвете стен девушка производила впечатление. Выпученный глаз уставился на Змея.

– Ну и ну, – протянул Малахит, устраиваясь поудобнее. – Вот уж не думал, что встречу еще в своей жизни прежних людей…

– Прежних? – переспросил посредник. – А вы, выходит, – нынешние?

– Да сядьте вы, не маячьте! – потребовал мужчина. – Мне вас не видно, и говорить неудобно.

Все еще стоявшие Змей и Игнат присели напротив хозяина здешних мест. Так тот себя держал, во всяком случае. Какое-то время Малахит рассматривал незваных гостей, потом задумчиво таращился в стену, морщил лоб, раздумывая. Наконец, задумчиво произнес: