Михаил Савеличев - Красный космос

А вслед за этим затуманивалась атмосфера Марса. Густела, набухала, сгущалась в белоснежные облака, поначалу редкие, как и проступавшая зелень, но, становясь многочисленнее, все шире захватывая воздушный океан, словно и не облака то были, а живые существа, вошедшие в период бурного размножения от окружавшего их изобилия. Казалось, еще чуть-чуть, и Марс превратится в двойника Земли. Но такого, конечно, не могло случиться. Фаэтонцы преображали Марс под свою цивилизацию, и у них имелись собственные представления о том, как должна выглядеть пригодная для жизни планета.

Еще одной плотной сетью, стянувшей марсианскую поверхность, было, конечно же, метро, соединявшее города фаэтонцев. Запущенное на полную мощность, оно отсюда, с космической высоты, казалось искристым проводом, гирляндой, какие вешают на новогоднюю елку.

По гирлянде прокатывались яркие огоньки и еле заметные искорки, отмечая наиболее загруженные трассы. Там, где располагались крупные транспортные узлы, в основном в районе экватора, огни и искры сливались в мягкое мерцание, особенно хорошо заметное на ночной стороне планеты.

Но самыми удивительными творениями фаэтонцев оказались, конечно, космические лифты, больше похожие на зеленые стебли растений, как в сказке взметнувшиеся до самого неба. Когда они внезапно начали прорастать, экипаж «Красного космоса» не сразу понял, что происходит. Будто два симметричных смерча взметнулись над поверхностью планеты, захватив в стремительное вращение сотни квадратных километров пустыни, где не пролегало ни одного канала, ни одной транспортной нитки. В телескопы даже при большом увеличении мало что удавалось рассмотреть – казалось, планета терпит геологическую катастрофу, ибо марсианская кора в тех районах ходила ходуном, но сейсмические волны не выходили за четко очерченный радиус этих искусственных катаклизмов.

Наверняка то, что там происходило, по своим принципам было схоже с работой «Уничтожителя», который переименовали в «Созидатель» за филигранную работу по пробуждению к жизни ядра планеты. А затем из этих аномалий внезапно потянулось с невероятной скоростью множество зеленых нитей, которые на высоте двадцати километров сплелись в единые стебли и продолжили свой рост с удвоенной скоростью. Преодолев слой атмосферы, изрядно распухшей за время фаэтоноформирования, стебли раскрылись широкими венчиками, назначение которых поначалу было непонятным. И только когда прямо над этими венчиками оказались Фобос и Деймос, они сомкнулись, будто щупальца, поймавшие в свои объятия крупную добычу.

Две космические глыбы неподвижно замерли на орбите Марса.

Венчики космических лифтов плотно охватили спутники Марса, и невозможно было рассмотреть, что с ними происходило. Можно было только предполагать, что к поверхности планеты устремилось то, что хранилось на корабле-ковчеге и корабле-охраннике, и в первую очередь – зародыши фаэтонцев, основа новой цивилизации.

Зоя часто думала – какой она будет, эта новая цивилизация, которая хоть и является по формальным признакам прямым потомком цивилизации Фаэтона, но теперь заново воссоздается на совершенно иных принципах, принципах коммунизма, а не некротизма. И несмотря на Зоины новые возможности, воображение пасовало. Но это и не страшно. Ведь ждать осталось не так уж долго. «Красному космосу» пора отправляться в обратный путь, да и не может экипаж корабля взять на себя миссию установления первых официальных контактов с возрожденной цивилизацией. Для этого необходимы другие люди, а главное – множество различных специалистов. Экипаж сделал свое дело, отстоял самую сложную вахту на орбите и на поверхности Марса, а теперь пришла пора вахту сдать и отправиться отдыхать. Отдыхать перед новой, может быть, такой же, а может, и еще более трудной космической вахтой.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказала Зоя, и через порог шагнул тот, кого она меньше всего ожидала увидеть у себя в каюте.

– Не помешаю? – спросил с несвойственным ему смущением Гор.

– Присаживайтесь, Аркадий Владимирович, – Зоя вскочила, поправляя куртку. – Вот сюда, пожалуйста, здесь очень удобно. Что будете? Чай? Кофе?

– Да, собственно… – Гор поколебался, то ли подумывая отказаться, то ли выбирая. – Кофе, пожалуй… если только не растворимый… а то я, знаете ли, тот еще привереда…

– Знаю, – улыбнулась Зоя и только потом сообразила, что это прозвучало с ненужной двусмысленностью. – Ой, я не то хотела сказать, Аркадий Владимирович… я… – Зоя с усилием прервала поток ненужных извинений и повернулась к чайнику, в котором закипала вода.