Сергей Барк - Бог [СИ]

На следующий вечер я подстерег первого из шестерых, его звали Бримон. Я решил, что прослежу за ним и разделаюсь с ним ножом. Локи вернул его без вопросов.

Сжимая рукоятку, я тихо крался за подонком вдоль стен и заброшенных подворотен. В слабом освещении луны меня нельзя было заметить: темный плащ сглаживал рельеф тела с обветшалым урбаном построек. Я тенью плыл позади жертвы, понимая, что он идет по этой улице в последний раз.

Надравшись как следует, головорез пошатывался из стороны в сторону, оглашая ночь неровными ударами сапог. Он свернул в кишку одного пролета, ведшего в маленький грязный дворик.

Я приблизился к краю, прислушиваюсь — тишина. Может заметил слежку и теперь поджидает за углом?

Я украдкой заглянул в проход. Темно, ничего не видно. Напрягаю слух. По каменному тоннелю разносился тихий свист. Эта мразь упала и спала на дороге. Я осторожно приблизился к пьяному телу. Так и есть — спит.

Нож был в руке, и что делать я знал. Теперь мне нужно опуститься и вспороть ублюдку горло, всего-то.

«Давай, Кайто, разве не за этим ты здесь?»

Я присел, держа нож наготове.

Боров хрюкнул и повернулся, словно подставляя шею для удара. Заношу острие и касаюсь вонючего урода.

«Просто надави и проведи. Просто сделай это. Так как учили, так как ты знаешь. Не думай — делай» — уговаривает голос внутри.

От напряжения кожа горела огнем, а руки взмокли. Я перехватил оружие поудобней.

«Вспомни, вспомни, что он делал с нашими женщинами и детьми. Ты убиваешь не человека, но мразь, гниду на лице своего мира. Разве будет хуже если его не станет? — нашептывал мне голос. — Разве кто-то печально вздохнет у его тела? Разве плохо, что одним черным пятном в нашей порченной жизни станет меньше?»

Я знаю правильные ответы на эти вопросы. Я знаю, что нужно сделать.

Я вдавил нож в край шеи…

Свинья храпит и пускает слюни. Как же мерзко находиться так близко к этой падали!

«Ну же, просто прочерти ровную полосу, и пусть ублюдок умоется кровью. Кровью тех, кого резал и пытал сам. Кайто, ты должен это сделать. Должен отомстить за близких тебе людей! Ты не станешь предателем! У тебя нет выбора! Мертвые тебя не простят!»

В ушах звенела тишина, а соленый пот заставлял щуриться. Нож в руке дрогнул.

«Давай же!»

Я почувствовал, как внутри оборвалась тянущая струна. Просто лопнула. Тихо, незаметно. Уничтожила меня или того, кем, я думал, я являюсь.

Я не могу.

НЕ МОГУ!

Нож падает из рук, следом падаю я. В тупом шоке лежу на спине и не понимаю, что происходит. Не знаю где я и что я. Не вижу ничего.

Я никогда не смогу вернуться в Эста-нова. Меня будут презирать, и я умру ничтожеством. Ослушался приказа. Бросил деревню. Не сумел отомстить. То, что меня вело за собой, исчезло, отпустив на все четыре стороны.

Я выпал. Выпал из своего мира, и теперь блуждаю в пустоте. Я не смогу вернуться. Я один…

Меня больше нет…

Осознание ударило сильнее, чем сапог Трэна. Я лежал контуженный и слушал, как мельчайшие частички песка ударяются о стены, гонимые блудным ветром. Россыпь тысячи горчичных кристаллов бьются о преграду, и, потерянные, разлетаются вокруг, не принадлежа этому месту, не являясь его частью, но обреченные остаться в его трещинах и разломах навеки.

Так и я… обречен.

— Помочь? — по спине прошел леденящий холод.

Я непонимающе оглянулся вокруг.

Никого. Послышалось?

Я сглотнул, боясь что уже потерял рассудок, и теперь мне мерещится то, в чем я больше всего нуждаюсь.

— Локи? — одними губами.

Ветер унес имя, растворяя его во мраке, сгущая тени вокруг.

— Да?

Я увидел его.

На противоположной стороне темного тоннеля едва заметно выделялся выступ. Он не шевелился, но длинные полы одежды чуть заметно подрагивали от легкого ночного бриза.

Как давно он здесь?

Я поднялся на колени и сел, не в силах выпрямиться, не в силах встать во весь рост.

Он видел меня, и то, что я не смог сделать. Кажется, ему все равно, что я только что пытался убить человека. Тихо. Подло.

— Что ты здесь делаешь?

Пьяница громко всхрапнул.

— Наблюдаю, — мелодично пропел голос. Я отчетливо слышал его завлекающий мелодичный тон, и от этого кожа покрывалась мурашками, а по позвоночнику колющим морозом прошло предвкушение чего-то неизбежного, неотвратимого. Так хищник убаюкивает свою жертву, когда готов проглотить, а маленькая тварь и не догадывается, что это ее последний вздох.

— Что тебе надо?