Сергей Антонов - Харам Бурум [litres]

Проклятый наркотик! Корбут мог подсунуть ему самую гадость. Обещал же он Субботину, что у приговоренного для начала поедет крыша. Вот и поехала. Сначала иерихон, а потом – целый поезд! Он умирает, заживо погребенный в заброшенном туннеле. Нет никаких иерихонов, а поездов и подавно. Шах и мат, Вездеход. Харам и бурум.

Носов решил ничего не предпринимать и просто ждать конца, но жизнь отказывалась покидать измученное тело. Карлик открыл глаза.

Трубы, уложенные на крепления. Электрические кабели. Это – с одной стороны. С другой – все те же рельсы. Блестят, отражая свет.

Вездеход сел, посмотрел вверх. Два ряда ламп, закрытых продолговатыми матовыми плафонами.

Он не просто в туннеле метро. Он – на станции. Странной станции. Носов встал, глянул в оба конца туннеля и увидел закрепленные на стене четыре стальных скобы. Лестница. Опять-таки не ржавая, не запущенная, а явно используемая.

В нормальном состоянии он взобрался бы по такой лестнице за несколько секунд. А сейчас потратил не меньше минуты и едва не свалился вниз.

Теперь загадочная станция открылась перед ним во всей своей красе. Она выглядела достаточно компактно. Никаких изысков. Два ряда квадратных колонн, серая плитка на полу и путевых стенах, серый сайдинг на потолке.

Главной странностью этого уголка метро была чистота, она просто резала глаз.

Карлик решил идти в конец станционного зала. Только так можно было узнать, куда он попал.

Преодолевая головокружение и тошноту, Николай добрался до лестницы, ведущей куда-то наверх. И снова никакой мраморной облицовки, просто бетон.

Поднимаясь по лестнице, Вездеход из-за слабости опирался рукой на стену. К счастью, лестница оказалась короткой. Новое помещение оказалось коридором с рядами деревянных дверей по обеим сторонам, на потолке светились матовые, подвешенные на тонких стальных тросах сферы.

– Так точно, Алексей Феликсович. Будет исполнено, Алексей Феликсович!

Носов подпрыгнул от неожиданности. Он не сразу заметил человека в черной форме, который в дальнем конце коридора разговаривал по телефону, закрепленному на стене. Человек стоял спиной и потому не увидел Вездехода.

Карлик бросился к ближайшей двери, надавил на ручку. Дверь открылась. Вездеход проскользнул внутрь, закрыл дверь, прислушался к происходящему в коридоре. Тихо. Его не заметили. И не должны обнаружить до того, как он выяснит, куда попал.

Не сводя глаз с двери, Носов стал пятиться и допустил непростительную ошибку. Прямо у двери была лестница. Сделав всего шаг, он оступился, не удержал равновесия и покатился вниз по ступеням, застеленным зеленой с красными полосами по бокам ковровой дорожкой.

Это испытание превысило и без того небольшой запас прочности, оставшейся у измученного карлика.

Перед тем, как вырубиться, Вездеход увидел ряды обитых коричневым дерматином кресел, обшитые деревянными панелями стены и огромную люстру на покрытом затейливой лепниной потолке…

– Эй, Вездеход. Пора!

Знакомый голос. Макс? Носов открыл глаза. Он лежал на куске брезента в самом обычном туннеле метро. Рядом пылал костер, в закопченном котелке булькал вскипевший чай. Добровольский сидел на корточках, сжимая в руках алюминиевую кружку. Увидев, что карлик открыл глаза, улыбнулся.

– Наконец-то. А я думал, ты мировую революцию проспишь.

– Где мы?

– В метро, естественно. Между «Краснопресненской» и «Киевской». А ты как думал?

– Не знаю, что уже и думать…

Когда Носов сел, то увидел, что вместо комбинезона он одет в такой же черный костюм, как у Макса. Правую его руку заботливо перебинтовали. На ногах были ботинки. Новые, но слишком большого размера. Добровольский перехватил взгляд карлика.

– Извини, но другой обуви у нас не нашлось. – Макс наполнил кружку чаем из котелка и протянул Вездеходу. – Осторожно, горячий.

– У кого это нас? У тех, кто живет на станциях, через которые проходят настоящие поезда? На станциях, где есть большие залы с хрустальными люстрами?

– А ты многое успел увидеть. Но ведь знаешь – я никогда не вдаюсь в подробности.

– И не надо вдаваться. Я и так все знаю. Невидимые наблюдатели. Тайное правительство. Легенды о вас врут только в одном.

– И в чем же?

– Да в том, что вы ни во что не вмешиваетесь. – Вездеход отхлебнул чай. – Сладкий. Наверное, и с сахаром у вашего брата никаких проблем?

– Грех жаловаться, друг мой, грех жаловаться… Ты в чем меня упрекаешь?

– Да нет… Просто… Я не имею права требовать, чтобы ты раскрывал мне свои секреты.