Артем Мироненко - Земля – лишь ферма

Так или иначе, цель была поражена. Придясь в бок, чуть выше поясницы, энергодоза прошла по косой вверх, едва не разделяя туловище надвое, и, столкнувшись с плечом, сожгла его подчистую. То, что осталось от руки, глухо упало на мостик.

Помощник по инерции сделал еще шаг и остановился в полуметре от дверного проема. В тот же момент верхняя часть туловища, державшаяся на брюшной стенке, подалась вперед и стукнулась о ноги. Тело повалилось на перила, немного повернулось и рухнуло.

– Фух, – выдохнул Давид, – успел-таки.

– Лихо мы их убаюкали!

– Да, но не мы, а ты. Будь ты менее расторопным…

– Он прав, – взволнованно произнес Кирилл. – Спасибо, что уберег наши задницы.

– Точно, еще немного – и они бы их поджарили, – подойдя с Серебаном и сыном к телам долговязых, прогнусавил Назар.

– Чисто сработано, просто виртуозно! – воскликнул коротышка, снимая с одного из трупов креплатер. – Эх, теперь заживем!

– Как тебе удалось его выманить, мародерище? – спросил я, вытирая пот со лба.

– Сказал, что у меня весть от его единственного сына, возглавляющего группу ученых на Земле.

– Случайно не тех ученых, которые внутренности человеческие изучают, пытки практикуют и иглы полуметровые в людей втыкают?

– Тех, тех…

На кремацию трупов у меня ушло от силы минут десять, с учетом времени, затраченного на подъем и спуск по лестнице. Еще два раза по столько же нам потребовалось, чтобы обсудить последующие действия, опробовать креплатеры и быстрым шагом дойти до первого поворота ущелья. И минут пять до второго, за которым простирался прямоугольный пустырь, способный вместить в себя два футбольных поля.

К нему вели ступеньки, выдолбленные в скале, но мы не стали по ним спускаться. Коротышка повел нас по тротуару – так он назвал скальный выступ, ведущий в самое логово управленцев рудника.

На пустыре вовсю кипела деятельность. От количества и разнообразия рабов рябило в глазах. Высокие, некоторые повыше долговязых, и низкие, как Серебан. Мощные, с хорошо развитой мускулатурой, и тощие, как узники фашистских концлагерей. Горбатые и стройные, волосатые и лысые. С большими трапециевидными головами и маленькими круглыми; с толстенными ногами при узкой грудной клетке и худыми при широкой; с острыми длинными ушами и короткими квадратными; с мясистыми четырехноздревыми носами и вообще безносые. Да и цветов кожи и волос столько, что сразу не счесть.

Одни рабы куда-то спешили, передвигаясь перебежками, другие занимались ремонтом лазерной буровой установки – Серебан просветил, хотя его об этом никто не просил, – по габаритам превышающей дальнобойную фуру. Третьи контролировали, наставляли и подгоняли четвертых, тянувших, перекатывавших и переносивших разнообразные громоздкие детали.

Пятые обхаживали восьмерых долговязых, вооруженных креплатерами и восседавших в креслах, рассредоточенных по всему периметру. Они им и мясцо с питьем подносили, и ботинки начищали, и любые части тела массировали. Говоря «любые», я ничуть не преувеличиваю. Долговязому, «несшему службу» у подножия выступа с нашей стороны, два раба с усердием разминали внутреннюю часть бедер и паховую область, а когда их руки добирались до детородного органа, выпирающего сквозь комбинезон, они замедлялись, переключаясь на поглаживания. Расставив ноги и откинув голову, тот кряхтел от удовольствия, облизывая языком подбородок.

Причем ублажали его не какие-нибудь экзотические существа из Большой Медведицы или альфы Центавра, а самые что ни на есть обычные представители человеческой расы. Крепкий чернокожий парень лет двадцати и тощий белый мужчина преклонного возраста. Конечно, рас, подобных нашей, в девяти галактиках могло быть немало, но что-то мне подсказывало, что эти голубчики с Земли.

Словами не передать, как сильно мне захотелось превратить их постыдную оргию в горку пепла, но нынешнее положение вещей обязывало довольствоваться малым. Я лишь плюнул в их сторону и отвернулся.

Впереди нас ждал еще один поворот, за ним через несколько десятков метров начинался тоннель, который был очень широкий и длинный и подсвечивался зеленоватым светом, исходившим из светильников, тянущихся по потолку несколькими рядами. И мы его успешно миновали. Не так быстро, как хотелось бы, – коротышке и так пришлось бежать всю дистанцию, – зато без эксцессов.

Выйдя из тоннеля, мы вновь оказались на скальном выступе. Внизу слева расстилался пустырь, только вдвое длиннее предыдущего. На нем также копошились рабы и, как на тронах, восседали пятнадцать долговязых. А впереди возвышалось здание капельного типа – то самое логово долговязых руководителей, которое по совместительству еще являлось конторой и казармой.