Олег Бард - Разрушитель Небес и Миров. Арена

Он трясет головой и отворачивается.

Как понимаю, теперь все готовы наступить на горло собственной гордости. Шагаю к Виктории и оглашаю решение:

— Мы согласны на клятву, но прежде хотелось бы услышать, на что соглашаемся.

Она достает из кармана смятый лоскут тонкой кожи, я разворачиваю его, читаю текст клятвы. Хорошо хоть не кровью его написали, а чем-то острым нацарапали, не то было бы совсем пафосно. Недолго обдумываю текст и спрашиваю:

— Что дальше?

— Читай, четко проговаривая каждое слово. Вставь свое игровое имя.

— Ладно. «Я, Ник, буду верен своему командиру Виктории. Клянусь не причинять ей и остальным членам когорты «Доминанта» вред, не предавать их словом и делом». Все?

— Подойди.

Я думал, будет хуже, фюрерша потребует беспрекословного подчинения, а мы еще легко отделались. Можно будет прокачаться, обойти внушение и перейти в когорту с более адекватным командиром, если тут вообще такие есть… ну, надеюсь, все же есть, не все люди такие психи. Поэтому делаю шаг к ней.

— Колено преклонять надо?

— Вы не рыцари, — Виктория кладет руку мне на лоб, больно вжимает ногти в кожу. — Ник, я принимаю твою клятву.

В голове будто лопается пузырь, там что-то проворачивается. Дрожь проходит по телу, мозг сдавливают невидимые тиски. Ядро и Контур вместе с невидимым браслетом на запястье откликаются на чужое вмешательство протестующей дрожью и мелкими злыми волнами жара. Такое чувство, будто внезапно заболел и температура подскочила до сорока. Дискомфорт быстро проходит, включенные в мое тело энергетические структуры успокаиваются, разжимаются сдавившие голову тиски.

После церемонии Виктория передает нас Джозефу:

— Покажи им карту, введи в курс дела.

Унылый хиппи ведет нас в другую хижину, наша справа от ворот, эта — слева. Внутри единственная комната, в центре ее на трех торчащих из пола каменных опорах, которые тут остались от древних, лежит плоская округлая плита черного камня, и прямо на ней цветными мелками нарисованы непонятные каракули.

Проходим к картонным коробкам, сложенным друг на друга наподобие стеллажей. Джозеф копается там, говоря:

— Не заморачивайтесь, бывает и хуже. У меня, например. Я много ломался, и теперь у меня и программа на повиновение, и примерно такая, как у вас. Ксандре она программу сняла, когда та могла остаться в стороне, но бросилась на помощь Виктории. Получилось, что те, кто под внушением, самые надежные, ее не предали и выжили. Миерду здорово подкосило предательство, видно, она поэтому и решила стать железной леди.

— А раньше было иначе? — спрашивает Хелен, водя ладонью по гладкой каменной столешнице и что-то там пристально рассматривая.

— Раньше была обычной балованной девчонкой — истерила, орала, топала ножками, сейчас как подменили. Будто выросла… но и злой стала, как ведьма.

То есть Виктория такая не от природы, в стерву ее превратило предательство людей, которым она доверяла? Все равно не могу испытать к ней ни капли сочувствия. Со всеми иногда происходят несчастья, но не всех они превращают в тварей…

А меня? Я замираю, когда в голову приходит эта мысль. Ведь меня тоже предали — мать предала, связавшись с Марио и позволив ему выдворить меня из родного дома, потом жестоко и подло предал Ганк, которому я очень верил… И кем я в результате становлюсь? Остров ломает меня или закаляет? Надо постоянно держать это в голове, чтобы в одно прекрасное или скорее ужасное утро не обнаружить, что стал этакой Викторией.

Подхожу к Хелен, тоже кладу ладонь на столешницу, и от высеченных на ней иероглифов идет щекочущее тепло.

— Что здесь было раньше? Ну, до того, как на Острове появились военные? Письмена смотрятся свежими, им точно не тысячи лет.

— Хрен его знает, — качает головой Джозеф. — Не особо хочется думать. О, нашел!

Он достает свернутый наподобие свитка большой лист, разворачивает его и кладет на столешницу. Мы все становимся вокруг нее.

Карта вполне понятна, хотя и нарисована от руки.

— Какой масштаб? — спрашивает Рио.

— Это рисовала Анна, девушка, которую забрали, — Джозеф становится еще грустнее, чем обычно. — Она художница, а не картограф. По нашим подсчетам Арена, — Джозеф обводит пальцем долину. — В диаметре километров пятьдесят, может, чуть меньше.

— А окружающие нас скалы какой высоты? — интересуется Рио.

— Думаешь попытать счастье?..

— Не, просто спрашиваю. За ними все равно океан. Но если попытаться? Вдруг возле воды можно разжиться чем-то полезным?