Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

Гримберт промолчал. Он знал.

- Убей я их собственноручно или замани в ловушку – они стали бы мучениками и павшими воинами Христа. Однако заставив их наброситься друг на друга, я поступил несравнимо умнее. Я погубил не только их, но и их души. Их прах не обретет спокойствия в монастырском склепе. В их честь не будут звучать молитвы. Для своих уцелевших собратьев они навеки останутся самоубийцами и душегубами. Как думаешь, Орден перенесет такой удар?

Да, подумал Гримберт, это может сработать. Для обескровленного и лишенного былой силы Ордена Святого Лазаря это может стать смертельным ударом. Кто по доброй воле захочет посвятить жизнь Ордену, братья которого устроили кровавую вакханалию? Кто станет молиться пятке, сотворившей страшное Грауштейнское Чудо?

- Ты погубил не только своих братьев, Герард. Как на счет тех сотен паломников, чьи тела лежат в храме? Ради чего они расстались с жизнью?

- Паломники… - судя по звуку, Герард звучно сплюнул, - Не пытайся облачиться в тоги милосердия, Паук, они идут тебе не больше, чем ядовитой змее – герцогская корона. Ты ведь думаешь сейчас отнюдь не об этих погибших агнцах.

- О чем же я думаю?

- О том, почему я позволяю себе болтать с тобой вместо того, чтоб превратить в пепел. Мало того, рассказываю тебе детали, которые тебе определенно не стоило бы знать. Ну же, подумай. Прояви свой хваленый паучий ум.

Гримберту потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

- Ты не хочешь меня убивать, - осторожно произнес он, стараясь не смотреть в сторону распахнутых пастей осадных мортир «Ангела», - Иначе уже сделал бы это. Ты хочешь… предложить мне что-то.

- Я сразу понял, что ты смышлен, - голос приора Герарда звучал удовлетворенно, - Еще тогда, когда мы впервые встретились. Может, не так умен и изворотлив как Лаубер, однако в тебе есть хорошие задатки.

- Если тебе нужен компаньон…

- Мне не нужен компаньон, - мягко перебил его Герард, - Мне нужен свидетель.

- Что ты имеешь в виду?

- Грауштейн на краю земли, но не за ним. Самое позднее через несколько дней сюда прибудут дознаватели и учинят такое расследование, которое не учинял даже Господь по поводу пропавшего яблока в Эдеме. Они будут рыть носом землю вплоть до адских глубин, если понадобится, выясняя причины и обстоятельства. Ягеллон и Томаш мертвы. Это были алчные ублюдки, но они были мне нужны. Они могли бы подтвердить перед церковным судом нужную нам версию. Однако теперь их нет, а если я убью тебя, то останусь единственным уцелевшим рыцарем во всем Грауштейне. Очень неудобная позиция для защиты. Я хотел бы сделать то, что логично в моем положении. Упрочить свои шансы.

- И что я должен буду сказать?

- Правду, - кажется, приор улыбнулся, - Правду в том виде, в котором она устроит дознавателей Ордена и в котором она еще недавно устраивала тебя. Хозяином «Керржеса» был Шварцрабэ, самозванец, убийца и безумный антихрист. Он проник в монастырь, чтобы устроить бойню, но, разоблаченный, вынужден был покончить с собой.

- Они будут проверять.

- Плевать! – резко отозвался приор, - Улики разнесены в пыль и похоронены на дне океана.

Помедлив, Гримберт задал вопрос. Так аккуратно и мягко, будто тот был снарядом с неисправным взрывателем, застрявшим в стволе. Этот вопрос занимал его слишком давно – уже несколько минут – с тех пор, как он осознал, к чему идет разговор.

- Что я получу взамен?

Короткий смешок Герарда был свидетельством того, что приор все понял верно.

- Наконец я узнаю маркграфа Туринского, а не испуганного мальчишку в старом доспехе! Ты получишь все то, что тебе причитается, Паук. Мы оба изгои, разве не так? Меня предал Святой Престол, тебя – император и его клевреты. Но мы не безоружны. О нет, не безоружны. Мы всадим в обрюзгший живот наших обидчиков раскаленное копье, заставив их извиваться от боли и просить снисхождения.

- Снова «Керржес»?

- Забудь про него, это ерунда, вздор. На фоне прочих лангобардских демонов он лишь глупый щенок! Ты хочешь поквитаться с графом Лаубером, не так ли? Ты сможешь сделать это. Обречь его на ужасные мучения. Его и всех прочих. Может быть, даже самого…

Герард не закончил, но сказанного было довольно для того, чтобы Гримберт стиснул зубы. Словно откуда-то из стылых потрохов увечного тела могло выбраться слово «нет» и силой протиснуться между сведенными судорогой губами.

- Один вопрос, - он облизал пересохшие губы, - У меня остался один вопрос.

Челюсть приора Герарда издала нетерпеливый хруст.