Ярослав Васильев - Право на жизнь

— Тебя, Ласка?

Раскрашенный ощерил кривые зубы:

— Меня, меня. Только всё равно я его срисовал, а он меня — нет…

Тарья проснулась рывком. Несколько секунд ещё сидела на постели, вся во власти видения. Потом очнулась, толкнула мужчину под боком.

— Беда, Ворон! Нас нашли. Синклит нашёл! Моя сигналка сработала…

Любовник и атаман их ватаги проснулся мгновенно. Схватился за нож. Поздно! Со всех сторон небольшой, спрятанной в чаще леса деревеньки, весь последний год служившей тайным убежищем ватаги, уже кричали люди и слышался звон железа.

Ворон оценил ситуацию мгновенно. Не стал выбегать наружу. Вместо этого нажал какой-то секретный рычаг. У Тарьи удивлённо отвисла челюсть: в полу хижины открылся настоящий люк, из которого дохнуло затхлым воздухом катакомб. Ворон пихнул девушку в люк, сам спрыгнул следом. Захлопнул ход за собой. И пояснил.

— Здесь когда-то был город. Потом умер, лесом заросло. Я нашёл. Пошли. Когда вход найдут, мы должны быть далеко. А нам ещё припасы из тайника забрать.

Мужчина фыркнул.

— Ты мне и без ничего нравишься, но в голом виде далеко не уйдём. Сможешь запутать следы против мага?

— Смогу. Ты меня потому с собой взял?

— Я не привык бросать своих женщин. Ещё и потому. А ты, раз согласилась спать со мной — моя, — Ворон усмехнулся. — Надо же. Три месяца тебя обихаживал, наконец уговорил… И потому мы оба здесь. И только мы. Судьба.

— Судьба. Пошли.

Неделю спустя Тарья думала, что смерть от клинка была бы куда легче. Их гнали как зверей. Спасали лишь амулеты от преследования, которые были в тайнике — но их приходилось заряжать постоянно, отчего девушка находилась в полуобморочном состоянии отупелого истощения. Да ещё спасала железная воля Ворона, временами тащившего Тарью на себе. Наконец им повезло наткнуться на заброшенную усадьбу. Отдохнуть, восстановить силы. Зарядить амулеты и всё-таки уйти от облавы.

Доски пола загрохотали под тяжестью сапог, с первого этажа послышался звук споткнувшегося обо что-то человека и ругань:

— Куда запряталось это тёмное отродье!

Услышав гнусавый солдатский голос, Тарья испуганно обхватила плечи и прижалась к брёвнам стены. Ворон лишь ухмыльнулся и покрепче сжал нож. Шум внизу прекратился, и беглецы услышали, как кто-то выходит на крыльцо, пнув носком сапога остатки двери. Их не найдут! Их не должны найти! Удачно, что старая лесная дорога привела именно сюда, в заброшенный дом. Каморки прислуги и бывшие кладовые второго этажа напоминали перепутанный клубок. Обыскивать дом ночью солдаты побоятся: такие усадьбы не просто так стоят заброшенные, не так уж редко в них прячется всякая нечисть. Это Тарье и Ворону терять нечего.

Внезапно из отверстия под потолком раздались спорящие голоса. Тарья вздрогнула, но Ворон закрыл ей рот ладонью и, прижавшись губами к самому уху, еле слышно прошептал:

— Это внешняя стена, посмотри, какие толстые брёвна. Будем сидеть тихо — мы их услышим, они нас нет.

А спор набирал силу. Высокий аристократичный голос настаивал немедленно обыскать всё от крыши до подпола, а второй — басистый и слегка хрипловатый — отказывался. Мол, никуда душегубы от них не денутся. А до заката всего два часа, и ночью рисковать своими людьми в проклятом доме он не собирается.

— Маг-ищейка, — шепнул Ворон. — А второй — командир отряда.

Перепалка длилась недолго. Слышно было, как подошли солдаты, искавшие в доме, и хриплый рявкнул:

— Здесь пока ещё командую я. Мои люди не должны рисковать душами!

С улицы донёсся звон сбруи и топот лошадиных копыт.

— Уехали, — одними губами выдохнул Ворон. — Ждём до ночи и уходим. А пока поспи.

После чего уселся на пол в дальний угол и, дождавшись, пока Тарья поудобнее устроит голову у него на коленях, укрыл девушку ещё и своим плащом. Хорошо сейчас начало лета, а крыша устояла — в доме сухо и тепло. Хотя после трёх суток погони они уснут даже в луже грязи — лишь бы не просыпаться от каждого шороха да не ждать каждую секунду окрика и свиста аркана.

Ворон очнулся от гулкого уханья филина, раздавшегося из-за стены. Не может быть! Он и не заметил, как заснул сам. Мужчина прислушался к внутреннему чувству времени: почти полночь.

— Просыпайся, — аккуратно потрепал он девушку по волосам, — нам пора.

Спускались осторожно, стараясь не шуметь. Хоть и уехали гончие, но осмотрительность никогда не бывает во вред. Потому-то, прежде чем ступить на лестницу, Ворон осмотрел просторную горницу первого этажа как можно тщательнее. Хотя толку от этого всё равно было чуть: света нарождавшейся луны едва хватало различить проёмы окон и двери.