Шимун Врочек - Метро 2035 - Питер [cпециальное издание] [litres]

«На нас напали… Или мы напали, а это ответный удар». Не важно. Телевизор в служебке вдруг сменил улыбающееся лицо Д’Артаньяна на синий экран. Загорелся знак МЧС и предупреждение. Седой спокойно посмотрел на экран, поправил куртку и вышел. «Ну хоть эта херня с Боярским кончилась».

Сирена выла. По всему зданию детского сада моргали красные огни.

«Чрезвычайная ситуация. Просим проследовать в укрытия». Дослушивать Седой не стал. Спустился на улицу, чувствуя, как свободно и радостно работает сердце. Впервые после ухода жены он ощутил себя живым.

Воспитательницы вывели детей за ограду, построили в колонну. Перед Седым оказалась молоденькая заплаканная воспитательница. Азиля, кажется? Или Гуля? У Седого всегда было плохо с именами, особенно нерусскими.

– Не хватает Евы. Вы ее не видели?!

Седой покачал головой. «Ева, кто это?» Детей всегда было много.

– Пожалуйста!!

– Хорошо, я ее найду. Не волнуйся.

Воспитательница убежала к колонне детей. «Не успеют», подумал Седой отрешенно. Радостное биение сердца стало глухим и страшным. Он повернулся и побежал в здание. Где эта Ева может быть? В группе? Номер четырнадцать, кажется… Он побежал по лестнице.

Девочка стояла в раздевалке. Дверца шкафчика с розовым единорогом была приоткрыта. На девочке было красное, как кровь, пальто.

– Мама сказала, что я обязательно должна надеть пальто.

– Пошли, – сказал Седой. – Надо успеть в метро.

Они выбежали на улицу, открыли калитку. Детей уже не было.

Девочка повернулась и показала на белую обтекаемую «акулу».

– Это машина моей мамы, – сказала девочка в красном пальто.

– А где твоя мама?

– Не знаю.

Седой снова почувствовал сладковатый аромат женщины с длинными ногами. Представил, как раздвигает ей длинные ноги, как входит в нее. Мягким упругим толчком. И как внутри нее бархатно и приятно. Так, что можно забыть обо всем. И жизнь наконец-то обретет хоть какой-то смысл. Седой помотал головой. Забудь.

– Мне нельзя с чужими, – сказала девочка и посмотрела на Седого чистыми голубыми глазами.

Седой кивнул.

– Все правильно, – сказал Седой. Слова шли с трудом, он не любил говорить. Протянул жесткую коричневую ладонь и взял девочку за руку. – Пошли.

Сирены выли. Седой видел, как вспарывают небо черные тени – это пошли на взлет истребители. Война, подумал Седой. Разве так бывает?

Длинная белая машина стояла, уткнувшись в ограду мордой. Левая фара была выбита. В машине никого не было. Одна из дверей была открыта.

– Стой здесь, – сказал Седой девочке и пошел вокруг.

Седой остановился. На траве лежала блестящая красная туфля. Седой выпрямился и побежал вперед.

Грохот выстрела. По спине Седого пробежал озноб. Он ускорился, побежал по тропинке, уходящей в лесок.

Женщина с длинными ногами ползла по траве. Длинные ноги скребли по земле, одна из красных блестящих туфелек осталась на ноге, выдергивала траву. Белое пальто в крови. Над ней стоял человек, тот самый, с черным «мерсом».

Человек в дорогом костюме не умел убивать. Но, видимо, очень хотел научиться.

Он поднял пистолет. Седой бросился вперед…

Выстрел.

В последнюю секунду Седой видел, как женщина с длинными ногами смотрит на него. А потом ее прекрасные глаза погасли.

Седой несся вперед мягко, бесшумно, как раньше. «Констанция, Констанция, Констанциииия…» вспомнилось вдруг из дурацкого нелюбимого фильма.

Предательский сучок под ногой хрустнул.

Человек быстро обернулся. Седой увидел белое, холеное лицо.

– Сучка сама напросилась! – закричал человек. Седой не ответил. Человек вскинул руку с пистолетом. В следующее мгновение Седой сломал эту руку. В несколько секунд он вспомнил все, чему его учили в армии. Снятие часового… Бить на поражение. А потом забыл.

Не было ни вскрика, ни звука. Только хруст и хрип. Учителя Седого могли бы им гордиться. Или бояться. Потому что Седой не остановился на необходимом.

От человека в дорогом костюме осталась бесформенная человеческая груда.

Седой взял пистолет, проверил, сунул за пояс. Охраннику детского сада оружие не полагается. Но, похоже, времена изменились.

Седой поднял голову. В просвете между деревьев безоблачное голубое небо чертили росчерки реактивных струй.

Седой поднял на руки тонкое тело. Она была еще теплой, женщина на его руках словно спала. Длинные ноги висели и болтались. Туфелька наконец слетела.

– Мама! Мама! – закричала девочка и вдруг остановилась. Глаза ее стали огромными.