Дмитрий Панасенко - Ллойс [СИ]

— А сама? — Удивился торговец.

— А у меня теперь вот такая игрушка, — похлопала по заткнутому за пояс оружию девушка. — Только кобуры нет.

— Знатный пекаль. Только патроны хрен найдешь, — покачал головой Пью.

— А вот и не правда, — усмехнулась Ллойс. — Обычный четыреста пятьдесят восьмой, который Lott или S&W в него тоже заряжать можно. А этих малышек я пока поберегу. — Похлопала она ладонью по подсумку.

— Да как это вообще? — Недоуменно захлопал глазами толстяк. — Хотите сказать, пистолетный патрон броню, с которой не всякий пулемет справится, насквозь шьет?

— А это не обычный патрон, — вытащив револьвер наемница откинула барабан и, подцепив ногтем донышко гильзы, покрутила заряд перед носом торговца. — Видишь, какая тут пуля длинная? Даже барабан нарастить пришлось. А все потому, что не пуля это вовсе, а маленькая ракета со сложносоставным, подкалиберным бронебойный снарядом в качестве боеголовки. С сердечником из обедненного урана. А за начальную скорость патрон с хитрым порохом решает…

— Который не патрон вовсе, а корпус и первая ступень этой сраной ракеты. Их во время войны специально для офицеров делали. — Пояснил Пью. — Чтобы можно было в пару выстрелов даже тяжелого дрона или боевого киборга раскурочить, если он в блиндаж или окоп прорвался. А револьверы, это потому, что патрон сложный, в самозарядном пистолете утыкался часто. Да и понадежней револьвер любого пистолета будет. В конце войны, вообще, оружие больше не на людей, а на киборгов да дронов было рассчитано. Людей-то не хватать стало. — Снайпер невесело хохотнул. — Вот и выкаблучивались с пушками как могли. Поначалу все больше импульсники да реьсотроны, конечно, в ход шли. Потом, когда мощностей и баз стало для производства маловато… — Стрелок задумчиво почесал щеку и, нагнувшись, чуть прикрутил пламя керосинки. — То решили вот такие хитрые патроны выпускать. А когда все совсем плохо стало, кто-то карабины да хауды под неимоверные калибры клепать начал. Под самый конец, вообще, охотничьи штуцера и гладкостволы четвертого калибра на поток пустили…

— Охотничьи? — Вяло поинтересовался толстяк.

— Ну да, — кивнул Пью. — Патрону нитро экспресс шестисотому лет двести пятьдесят уже, а народ им до сих пор пользуется. Или вообще 4-Bore. А что, пуля простая, переснаряжать легко, с навеской и сортом пороха тоже особо заморачиваться не надо — двустволка все, что хочешь, сожрет, лишь бы стволы выдержали, но мощи в ней ненамного меньше, чем в пятидесятом калибре…

— С пробивной силой не очень. — Проворчала, сосредоточенно пытающаяся с помощью ножа и остатков старой портупеи соорудить что-то, вроде открытой кобуры для револьвера, Ллойс.

— Не очень. — Согласился стрелок. — Да и с дальностью тоже. Патрон дозвуковой, пуля тяжеленная — сто двадцать два грамма, так что, да падение большое — на километр не стрельнешь. Но зато, если такой чушкой попадешь, неважно куда даже, то тут и у паладина в боевой броне все потроха внутри перетряхнет. Видал я, что с тяжелыми боевыми дронами после попадания делается… — Стрелок невесело усмехнулся и принялся задумчиво рассматривать почти зарубцевавшиеся культи на месте пальцев. — Всю электронную требуху в крошево. И никакая активная броня не спасает. Она, ведь, не на болванку, а на струю кумулятивную, в основном, рассчитана. Да и под обычный двенадцатый калибр тоже много чего хитрого есть.

— Вот, ыть, — покачал головой торговец. — Пакостная, все же, человек скотина. Что только не придумает, чтобы ближнему гадость сделать. Хоть, эти пули взять. Они, ведь, сегментные. В теле кусками разойдутся…

— Это точно, — кивнула Ллойс. — Такого фарша наделает, что ни один хирург не соберет.

— А у Райка что? — Перебил ее снайпер. — И где он вообще?

— Там, — неопределенно махнула за спину девушка. — Плачет. Карабин он посеял, но автомат, вроде, целый. Шесть магазинов в разгрузке. Еще три в подсумках… К шпалеру своему патронов запасных не носит. Но, все равно, самый из нас богатый.

— Моя есть хотеть. Маленький людишка неси. Рельсотрон неси. По холодный ручей ходи долго. Умник с утра еще жрать хотеть. — Неожиданно заявил заворожено смотрящий на пляшущий в керосиновой лампе язычок пламени великан.

— Там, под фанерой тушенка. — Вяло ткнула пальцем в сторону дальнего конца подвала Элеум. — Угощайтесь. И мне тоже банки четыре прихвати! — Крикнула она в спину удаляющегося в указанную сторону великана. — Парня успокоить и накормить надо. А то, того и глядишь, совсем свалится.