Дмитрий Панасенко - Ллойс [СИ]

— Что за приступ щедрость, Ыть? — Вопросительно вскинула бровь наемница. — До Нового года, вроде, еще далеко, да и на Красного Клауса ты только пузом похож. А если ты, дурья твоя башка, решил предсмертные подарки раздавать да желания последние озвучивать, то учти, я лапать себя не дам.

— Не за что, — усмехнулся, толстяк. — Только это. Осторожней практикуйся. Отдача у этой штуки, будь здоров, мне чуть руку не вывихнул, когда попробовал. А для тебя, Райк, вот. — Запустив лапищу в карман комбинезона, Ыть бросил на колени скриптору небольшую, ярко блеснувшую в воздухе коробочку. — Это…

— Я знаю, — моментально пряча футляр за пазуху, перебил торговца подросток. — Благодарю тебя от лица Железного Легиона.

— Ну, тогда, ыть, к последнему пожеланию перейдем? — Кивнул толстяк. И снова утер почти мгновенно проступивший на лице пот. С кончика его носа упала крупная капля. — О Куколке, если что, позаботьтесь, ладно?

— Постараюсь, — с серьезным видом кивнула наемница. — С собой ее брать не могу, сам понимаешь, но, может, удастся ее в Боевой зоне пристроить. Попрошу Плешивого, пусть ее за стойку поставит. Там и охрана поближе и заработать неплохо можно. Андроид-бармен, круто, ведь, так? Да и приглядывать за ней буду.

— Не надо, — покачал головой Райк. — Если все получится, я возьму ее на «Придвен».

— Ее? Мерзкого киборга? Ходячую ересь? — Вскинула брови Элеум.

— Она не по своей воле такой стала, — поджал губы скриптор. — И вообще, мой корабль — мои правила. Может, наши Хранители смогут ей помочь…

— Спасибо, — улыбнулся, устало прикрыв глаза, толстяк.

— Эй, а я? — Удивленно обернулся к торговцу внимательно прислушивающийся к разговору Пью.

— Для тебя, ыть, у меня тоже есть и подарок, и пожелание. — С серьезным видом кивнув, торговец медленно оттопырил на огромном, мало чем уступающим лапищам серокожего кулаке средний палец. — Вот, ыть, держи, пользуйся. А пожелание у меня к тебе такое. Возьми свое ружье, сними с него ствол, отполируй хорошенько, а потом сунь себе в задницу и проворачивай по часовой стрелке, пока не щелкнет.

— Не цените вы моей доброты и тонкой душевной организации, — наставительно поднял палец не перестающий ухмыляться снайпер, — от вас я терплю, слушаю всякое, а мог бы крысиного яду в суп, а потом бритвой по глазам…

Поднимая тучи пыли, бронированный фургон медленно продвигался на север…

Проснулся Райк от головной боли. Такое иногда случалось. Подкравшаяся мигрень, медленно и почти незаметно, словно группа высококлассных диверсантов захватывала плацдарм. Прилипала куском тухлой, влажной, пахнущей гнилью, и почему-то апельсинами тряпки к правому виску, прорастала ядовитой лозой в нижнюю челюсть, волосатыми лапками плотоядного паука-птицееда щекотала кожу, а потом неожиданно взрывалась волной острой боли, напрочь убивая способность хоть сколько-нибудь четко мыслить и оставляя только одно желание — спрятаться, уйти куда-нибудь подальше, закопаться в самую глубь земли, закрыться в противоатомном бункере, свернуться в клубок и наслаждаться тишиной и мраком…

В такие дни скриптор чувствовал себя оставленным на свалке, отслужившим свое и выброшенным за ненадобностью устаревшим еще до войны роботом. Суставы скрипели, пальцы не слушались, кисти рук ощущались, как плохо подогнанные по размеру перчатки, а ноги почему-то не слишком желали сгибаться в коленях, отчего походка подростка становилась дерганной и неуклюжей. Набрав полную грудь воздуха, Райк медленно выдохнул и заставил себя встать. Ничего страшного, не первый раз. И судя по всему, не последний. Ничего страшного. Надо просто заставить себя выпить немного теплой, уже слегка отдающей тухлятиной, несмотря на серебряное покрытие фляги воды, дотянутся до ботинок, зашнуровать, старательно держа при этом голову выше плеч — иначе окончательно «накроет». И закончив с этим нелегким делом, сунуть в рот протянутую наемницей пластинку концентрата. Стоило отвратительно безвкусному, сухому и шершавому, словно небрежно ошкуренная доска, брикету смеси из спрессованных, лишенных даже намека на влагу сухофруктов и мяса, коснуться нёба, желудок сжался, и к горлу подкатила тошнота. Райк снова вздохнул, и усиленно заработал челюстями. Мутило, по большому счету, не так, чтоб уж сильно, назад через нос не лезет, и ладно…

— Что, хреново? — Участливо поинтересовалась Ллойс.

— Голова болит. — Неохотно признался скриптор.