Кирилл Шарапов: Осколки миров

– Тревога, – рявкнул Всеволод.

Тут же распахнулась дверь, и в палату ввалился только что заступивший охранник.

– Что? – на секунду замерев на пороге и пытаясь осознать, что происходит в почти тёмной палате, спросил страж.

– В наручники его, – приказал Всеволод, – и вызови наряд, пусть запрут до утра. К Инге его больше не подпускать.

– Есть, – отчеканил боец и, вытащив из кармана пластиковые наручники, быстро нацепил их на руки Дениса.

Парень даже и не думал сопротивляться, он только рыдал, вздрагивая, и повторял одну и ту же фразу: «Она моя Арна. Она моя Арна».

– У вас кровь, – заметил охранник. – Лихо он вас распахал. Придётся зашивать.

– Не смертельно, – отмахнулся Бур. – Сейчас найду доктора. Вытаскивай его отсюда.

Боец кивнул и выволок обмякшего Дениса прочь, причём тот всё время старался не отрывать взгляда от лежащей на койке Инги. И только, когда его вытащили в коридор, он завыл в голос, стал рваться. Парень оказался крепким, и Буру пришлось помогать тащить его к выходу из травмы. Через пять минут прибежавший на вызов наряд забрал его и увёл в отдел. А Всеволод пошёл искать того, кто его зашьёт.

– Чем вас так? – спросил дежурный врач, обрабатывая рану, тянущуюся от уха к затылку, и готовя нитки с иглой.

– Не рассмотрел, – отмахнулся Бураков, – нечто похожее то ли на стамеску, то ли на заточенную отвёртку.

– Шрам останется внушительный, – заметил доктор.

– Пускай, – равнодушно согласился Бур. – Будет мне напоминаем – не расслабляться и не доверять фанатикам.

– Бур, ну ты где? – снова заговорила рация голосом Терехова.

– Десять минут. Сейчас меня зашьют, и приду, – делая врачу знак не прерываться, ответил Бураков.

– В смысле – зашьют? – не понял полковник. – Надеюсь, ты опять бухать не начал?

– Нет, один фанатик пырнул заточкой. Дайте десять минут. Отбой.

Наконец доктор сделал последний стежок.

– Шесть швов, – подвёл он итог. – Сейчас пластырь наложим, и можете идти, завтра зайдите, обработаю рану.

Бур кивнул.

– Поторопитесь, сами слышали, меня ждут.

Доктор ловко приляпал пластырь с обеззараживающим и заживляющим составом и, отойдя на пару шагов, полюбовался на свою работу.

– Вроде неплохо вышло.

Всеволод глянул в зеркало, теперь он выглядел, как подросток, с модной стрижкой: полбашки выбрито до синевы, с белой полоской пластыря, половина лохматая. Ладно, фигня.

– Спасибо, доктор, – и, сунув хирургу в руку пару десяток, вышел, пока тот не отказался.

Через пять минут он уже был в администрации, где его, отобрав пистолет и просветив, под конвоем проводили в кабинет Поклонной. Причём косились на него не хорошо, ну да Бур уже привык к этому за десять дней. Шухер они с Ингой утроили неслабый. Поэтому Сева нисколько не удивился, увидев в уголке Конана, который теперь выполнял роль прикрытия для Амалии от паранормальных людей, к коим причисляли и Буракова

– Кто это тебя так? – спросил Терехов, поднимаясь из-за стола и пожимая ему руку.

– Ревнивый фанатик, – отмахнулся Бур. – У парня совсем крышу снесло.

– Того, которого Инга вылечила? – мгновенно спросил Олег, поднявшийся на ступеньку карьерной лестницы и ставший замом полковника.

– Именно. Он поехал башкой. Когда она очнётся, попрошу, чтобы подправила его мозги, а то пропадёт парень. – Бур, не дожидаясь приглашения, занял последний свободный стул и вопросительно уставился на Амалию, которая, как обычно, сидела во главе стола.

– Когда она очнётся? – спросила Поклонная. – Кстати, это одна из причин, почему вас пригласили.

– Могли и по рации спросить. Она почти восстановилась. Физически, – после небольшой паузы произнёс Бур. – А вот когда очнётся – неясно. Доктора пожимают плечами. Поскольку все присутствующие знают, насколько она необычная, то и приход в себя не поддаётся прогнозу. Как сказал доктор – может сегодня, а может, и никогда.

– Понятно, – хмуро заметил Терехов. – Бур, ты ведь уже догадался, зачем тебя позвали?

– Да ни в одном глазу, – хмыкнул Всеволод. – Тайна за семью печатями, блин. Вы хотите знать, как атаковать Старую Москву, не потеряв всех солдатиков. Где девушка, которая, выйдя из комы, должна принять на себя удар, поскольку мы, уроды криворукие, не могли её защитить, хотя и обещали, а теперь снова ждём, что она очнётся, и за нас всё сделает.

– Всеволод …, вы забываетесь, – вскипел один из телохранителей, статуей застывший за спиной Амалии при этом он не знал отчества Буракова.